Этот ротор был немногим меньше, чем колесо обозрения в знаменитом Мончегорском парке «Страна сказок». Только тут вместо кабинок, набитых визжащими выпускницами с белыми шарами бантов и раскупоренным портвейном, болтались ковши размером в две башни «Динго».
Все заработало, затряслось – и вот уже хлынули потоки грунта, раздробленного острыми зубьями ковша.
Второй ковш врубился в породу. Третий. Пятый.
Вниз сошла лавина, сразу же перекрывшая выходы из двух штолен.
Но все это были мелочи жизни. Экскаватор продолжал работу.
Через карьер прокатилась волна нарастающего грохота, словно бы гром упал с неба прямо на землю, намереваясь овладеть ею, а земля то ли возмущенно протестует, то ли орет страстно…
– Светопреставление, ипать… – вздохнул Кобылин. – Теперь вижу, что шахтеры не зря свои бабульки получают. Это не работа, это пинцет!
– Может, отведем машину подальше, командир? – спросил у Растова осторожный Помор. – А то как бы не засыпало…
Растов тоже успел об этом подумать. Но физических оснований для тревоги он не усмотрел – расстояние было все-таки порядочное. А то, что машину накрыло красно-коричневым облаком пыли, – так это ерунда, дождик помоет, по прогнозу вечером обещали…
Когда экскаватор углубился в стену на треть диаметра ротора, в монотонном рокоте сокрушаемой породы начали пробиваться новые ноты – рвались рельсы, ломались крепи, рушились в тартарары вагонетки.
– Пошла плясать губерния! – осклабился Игневич.
– Интересно, клонские экскаваторщики в наушниках активного шумопоглощения работают или как?
– Да уж наверняка. Иначе там с ума сойти можно за полдня. И заодно оглохнуть. Будешь одновременно и глухой, и сумасшедший…
Роту вызвал полковник Портной.
– Внимание всем экипажам! Мы приступили к вскрытию системы тоннелей! Прошу удвоить бдительность! Еще раз напоминаю, что стрелять на поражение нежелательно.
– Вас понял, – сонно сказал Растов.
Майор откровенно скучал.
Это были одни из немногих мгновений в его жизни, когда он пожалел, что пошел в армию. Растов внутренне разделял точку зрения Помора, согласно которой все партизаны давно разбежались и они сейчас возятся с опустевшим осиным гнездом. Но не говорить же это полковнику Портному!
Внезапно в наушниках закричал Листов:
– Вижу двоих! Бегут от правой штольни! На вид обоим лет по четырнадцать! Безоружные!
Растов принялся искать взглядом виновников, так сказать, торжества. Сквозь сплошную завесу пыли видно было плохо. Но вот наконец двое чумазых подростков, с лихорадочной прытью перебирая ногами, выбежали на свет. Теперь их можно было разглядеть.
Тот, что повыше, имел черты лица прямо-таки европейские. «Метис», – сразу подумал Растов. Копна рыжих волос над орехово-карими глазами, нос в веснушках, сложение повзрослевшего буратины, слегка недоструганного папой Карло в области плечей.
Второй, пониже, принадлежал к породе типичных клонских мальчиков – недокормленных, быстрых, чернявых, с живым взглядом за толстыми линзами очков. На нем были шорты цвета хаки – судя по идиотскому фасону со множеством незапланированных швов, явно перелицованные матерью из старой отцовской формы.
«И вот против этих нищих сорванцов мы выставили «тэ четырнадцатые»!»
Рыжего и чернявого тотчас перехватили автоматчики мобильной пехоты. Растов прямо-таки слышал, хотя, разумеется, слышать этого не мог, как бойцы потребовали у друзей сложить на землю оружие.
А те, размазывая закипающие от ужаса слезы по щекам, клялись, что оружия у них нет.
Портной, план которого начал наконец-то срабатывать, ликовал.
Он сразу же выбрался из своей бронемашины и, едва не срываясь на бег, быстрым шагом направился к пленным.
Дойдя до мальчишек, он перебросился с ними несколькими фразами, вслед за чем связался с Растовым.
– Они сказали, там внутри еще двадцать два человека. Сказали, есть среди них и раненые. Психическое состояние – сильно
