но, учитывая то, что произошло с Ющуком, он нервничал… если делается такое, то могут и на аэродроме появиться, на штурм самолета пойти. Сам Ющук переоделся, привел себя в относительный порядок и выбухал целую бутылку водки – общение власти с народом оказалось не таким, каким он его представлял. Он задернул шторку на иллюминаторе и тупо смотрел перед собой.
Наконец, приземлился «кавказский» спецборт, на соседней площадке, и Кухарцев пешком пробежался до самолета. Тут же отогнали трап и дали разрешение на взлет.
– Ну? – спросил Баринов. Он что?то ел… какой?то перекус. Когда он нервничал – он всегда успокаивался тем, что перекусывал.
– Норм. Довел положения.
– А они?
Кухарцев пожал плечами.
– Очкуют, че. Привыкли, что за ними спецназ всегда. Сами с вахами очкуют.
– Обуржуазились.
– Чего?
– Обуржуазились, говорю.
– А… Это да, точно. Тот же Абдалла – он в молодости, как по горам скакал, был стройный как козлик. А щас… кабанина здоровая, ряха – в три дня не уделаешь. В Лондоне дом, в Дубае дом, в Турции на побережье у него еще что?то есть.
– Семья у него где?
– Знаем…
Это означало, что контроль есть.
– А вообще хреново…
– Что – хреново.
– А то, что на нашей стороне – такие вот… тушки. У пиндосов – хоть какие?то… вменяемые. У вахов, так… реально подорваться готовы. А этот… ну вот пошли его подорваться…
– До Махачкалы все дерьмом забрызгает. А ломать – не строить, сам подумай.
– Да. Только вот ломать почему?то идет одна молодежь. И не самая худшая, заметь. А как строить…
– Не усугубляй.
Кухарцев помолчал, потом сменил тему:
– С этим что? Единство партии с народом не удалось?
Баринов кивнул.
– Подстава?
– Не думаю… – Баринов смял пальцами обертку, сунул в карман впереди находящегося кресла, – не думаю, Олег. Народ все?таки изменился за эти годы… уже не сидят, как галчата, и не ждут, что им жрачку прямо в рот сунут. Че было с русскими, когда Россия откуда?то уходила, – все помнят. Стволов хватает, ветераны тоже есть. И самое главное, тот невидимый барьер в голове, который называли «пролетарским интернационализмом», перейден очень давно, и палец сам на предохранитель вниз давит…
Кухарцев кивнул, переваривая в голове. Он был человеком довольно циничным, много понимающим и готовым учиться, незашоренным – но все же относился к операм «старой школы», и учили его опера старой школы. В его понимании народ представлялся субъектом, а не объектом. Его надо было защищать от происков злых сил, осуществлять оперативное сопровождение, то есть прослушивать и замерять настроения посредством стукачей. Проводить «активки», то есть путем оперативно?агентурной работы направлять туда, куда надо. Но что народ и сам способен организоваться, защититься, навести порядок – Кухарцев просто не верил, что такое возможно. И при малейших признаках этого следовало действовать как с понесшей лошадью, то есть уздой[48]. Самостоятельно принимающие решения люди, народ – в понимании Кухарцева было тем же самым, что и лошадь, которая идет куда хочет, а не туда, куда надо всаднику.
– И че делать?
– Ты видел, как люди на волнах катаются?
– Это как?
– «Серфинг» называется. Волна – несколько метров. Он на доске не против волны идет, он седлает ее и плывет – и волна сама его несет… Нормально все будет, – уверенно сказал Баринов.
– А с деловыми что?
– Ну… все и всё понимают. Конечно, неохота делиться, но… надо. Все привыкли как за пазухой…
