– Да, а что?
– Мне в Харьков надо… попуток нету… – Он засуетился, доставая что?то из подсумка. – Вот… увольнительная.
Эсбэушник даже не посмотрел на бумагу.
– Давай ко мне в машину. Назад садись, довезем.
– Ага, дякую…
Эсбэушник забрался на переднее сиденье, привычно передвинул вверх предохранитель автомата…
– Музыку можно? – спросил устраивающийся сзади айдаровец. – У меня флешка есть.
– А что на флешке?
– Разное. «Сокира Перуна» в основном.
– Давай, послушаем…
Два внедорожника от фильки сразу же свернули на окружные дороги – ездить по ним было умно, потому что на головных машины часто обстреливали.
Ехали быстро, настолько, насколько позволяла подсыпанная щебнем дорога. Играла музыка – айдаровец кайфовал под знакомый рваный ритм…
Потом головная «Тойота» стала притормаживать, мигая заляпанными грязью стоп?сигналами…
– Шо робытся?
– Ниче. Поссать надо.
– А…
Эсбэушники вышли, главный среди них огляделся во все стороны, потом коротко приказал:
– Мыкола. Доставай ватника…
Вышедший со всеми айдаровец заулыбался – он мгновенно просек, что происходит. Непонятно только, зачем эту вату сюда было везти… придется тут яму копать. Кончили бы там же и на скотомогильнике закопали, там экскаватором яма выкопана. Первый раз, что ли?
– Шановни паны, – сказал молодой айдаровец, – а можно, я с вами… встану? Дуже ватников ненавижу…
Эсбэушник оценивающе посмотрел на него.
– Не вопрос. Вставай сюда.
Айдаровец, понятливо улыбаясь, встал, и тут эсбэушник достал из?за пояса «ТТ» и совершенно обыденно выстрелил айдаровцу в голову. Тот рухнул на дорогу, как мешок с костями…
Эсбэушник равнодушно сплюнул и, достав платок, начал протирать пистолет. Еще двое вывели пленного и поставили перед ним. Эсбэушник улыбался – улыбкой неискренней и тусклой.
– Значит, так, дядя. Вон в ту сторону строго идешь, не сворачивая, примерно пять километров. Там – поселок Урало?Кавказ[7]. Контрабандистов полно, они переведут тебя на ту сторону. Деньги есть?..
Эсбэушник достал тонкую пачку долларов, бросил пленному. Пачка упала на землю в грязь…
– На. Вернешь при случае…
Двое эсбэушников отпустили пленного. Пачка лежала на земле. Двое мужчин смотрели друг другу в глаза. Потом русский оглянулся на подтекающий труп.
– Что? – спросил он. – Кишка тонка в лицо стрелять?
Эсбэушник не обиделся, он вообще был человеком необидчивым.
– Чудак ты, дядя. Бери бабки и отваливай, пока я добрый. Как перейдешь, фейсам привет передавай. Скажи – люди добро помнят.
Русский с трудом нагнулся. Подобрал деньги.
– Ты че? – хрипло спросил он. – Тоже в плену побывал?
– Нет. Бог миловал.
– А чего тогда?
– Чего? А ты не думал, дядя, о такой простой вещи: если не будет таких террористов, как ты, кого же мы тогда будем ловить. А?
Русский смотрел в глаза украинского эсбэушника – и не видел в них ни гнева, ни раскаяния, ни ненависти. Просто – скуку.
И еще – какое?то всезнание… злую мудрость… какая бывает у человека, испробовавшего все грехи до единого.
– С этой войны не только мы – с этой войны дети наши будут кормиться, если не внуки. И на фига нам, скажи, портить
