обоих дознатчиков глаза горят огнём. Да и то, что видел князь привезённым, говорило в пользу принятого им решения.
– Два дня на отдых. Разбираем привезённое. Лишнее – схороним.
– Как?! – встрепенулся Гостомысл, услышав такое.
Остальные насторожились, но князь взмахом руки попросил брата помолчать и продолжил:
– Знамение мне было. Нельзя нам оставаться здесь. Проклятый истинными просыпается. Посему торопиться нужно. Лодью, что здесь оставалась, пошлём гонцом в Аркону. Пойдут те, кто оставался здесь. Остальные – на новое место. В Аркону пойдёшь ты, Гостомысл. С тобой Крут. Он дорогу к новым местам знает. Проведёт. Так?
Тот кивнул, и Брячислав продолжил:
– Людей у нас достаточно. Продуктов теперь тоже. На любую зимовку хватит. До холодов поставим землянки. Снега сойдут – попробуем посеять рожь. Пшеницы не нашли? – обратился к брату.
Тот виновато потупился. Буркнул под нос:
– Мешков десять.
– Всю на посев оставим.
– Там ещё какое-то зерно. Не сталкивался прежде.
Разберёмся. Вам задача – любым способом до Арконы дойти. Там перезимуете. Жрецам доложите. Скажете, пусть шлют людей побольше. Сколь получится. Весной, как море успокоится, назад. Прямо на новые места. С собой возьмите скотину, землю пахать. Да и прочее тоже. Кур, гусей, уток. Словом, всю живность. И главное – люди. Чем больше, тем лучше. Особливо жёнок незамужних.
– Да где ж их взять?! Какой род девок отпустит неведомо куда?
– Жрецы слово скажут – отпустят…
Путята кивнул, и ободрённый Брячислав сделал глоток воды из ковша – горло пересохло.
– Успеем за два дня?
– Главное сейчас – гонцов в Аркону успеть отправить. Лодья в порядке. Народ отдохнувший. Что там? Охота да рыбалка. Чужинцы слово своё держат крепко. К нам не пристают. Вообще из округи ушли, чтобы не дай чего случилось ненароком. Так что тихо было. А ежели на новые места чуть позже отправимся, так ничего страшного, думаю. Нужно то, что здесь заготовлено, на вернувшуюся лодью погрузить. Влезет.
– Влезет. Не стану перечить, княже. Но сперва, полагаю, после похода нужно корабли проверить. Особенно ромейские. Да посмотреть, что можно сделать с ними. Люди, говорю, измаялись, пока их сюда довели через море.
Брячислав кивнул:
– Так и сделаем. Седмица для переезда погоды не сделает. Но лодью в Аркону пошлём в срок! – Нахмурился, готовый одёрнуть любого, кто возразит.
Но несогласных не было. Все понимали, что князь прав.
Внезапно в двери клети забарабанили, позвали:
– Княже, княже!
Все схватились за оружие, вскочили.
– Входи! Что случилось?
На пороге мялись караульные:
– Да тут, княже…
– Не тяни тура за хвост! Говорите, что случилось?! – не выдержал Гостомысл.
И старший из караульных, что был на берегу, охраняя вытащенные на песок корабли, едва заметно улыбнувшись, ответил:
– Чужого поймали.
– Чужого?! – Глаза Брячислава сузились от гнева – вот же, только что хвалил чудь, что те слово держат, и на тебе! Обманули!
Но воин, чуя закипающий в князе гнев, торопливо обернулся и махнул рукой:
– Давай сюда!
Из темноты показались ещё двое, ведущие спотыкающуюся невысокую фигуру, обмотанную с головой плотной тканью и перехваченной у пояса верёвкой.
– Вот, княже…
Развязали узел, сдёрнули плащ, в который был закутан пленник, и… Гостомысл открыл от удивления рот, а Путята впервые
