ответ тоже поклоны получил радушные. На славянских землях кланялись не подобострастно, как раб господину, а в знак приветствия либо уважения. Хозяин к столу пригласил, на почётное место усадил, рядом с собой. И хозяйка напротив уселась, на парня глядит, как на чудо невиданное. Стали вопросы задавать. Пришлось речь держать, отвечать. На всё, конечно, не мог парень ответа дать, но о семье сына их старался отвечать полностью. Интересовались, естественно, кто такая невестка. Откуда родом, сколь ей годков. Умелая ли хозяйка, и как у них жизнь складывается. Храбр отвечал обстоятельно, честно. Что девица ликом красива, нравом кротка и послушна. Родом – сирота чудская, племени славянами незнаемого. Но характером вельми добра и ласкова. Кто у пары родился, сказать он не может, поскольку не ведает. Долго в пути был. Да ещё в Арконе-граде дела дружинные вершил. И так чудо, что смог домой заехать, родные края повидать. А приедет ли когда сам Слав с невесткой – тоже не знает. Поэтому родичей обманывать не хочет. Как боги пожелают, так и будет. Надеяться же на лучшее стоит. А коли есть желание и возможность, то он вообще предложил бы им к сыну перебраться. Хотя тут только им решать. Но готов передать Славу весточку, а тот у князя разрешение возьмёт. Земель там много свободных, все добрые. Зверь в лесах несчитаный, а врагов, почитай, и нет. Так что думайте, уважаемые родичи, решайте. Он ещё три дня в граде побудет, и потом ему путь назад лежит, в Аркону. А по весне – обратно в поход.
Долго ещё сидели за столом, расспрашивали парня о том, не болеют ли они, хорошо ли питаются. Как в дружине приняли их. Словом, всё, о чём любой родитель про своих детей знать желает. И видно было, что они довольны услышанным. После обеда распрощались, парень домой пошёл, к бабушке любимой, единственной своей кровной родне. Та захлопотала, да огорчил её внук, что уже наелся у родителей друга-побратима. Расстроилась бабушка, но вскоре отошла. Тем паче что внуковы подарки уж больно ей по душе пришлись: платок расписной, ожерелье-монисто из морских кустов каменных, что в тёплых краях растут, да варежки вязаные, на базаре в Арконе купленные. Принесла бабуля шанежки тёплые, сели за стол оба, заедая ими ароматный горячий сбитень. Старушке тоже интересно было всё – как живут, обустроились ли. Любопытствовала, не женился ли и сам Храбр втихую от неё. Успокоил бабушку внук – нет. Холост он. Да и туго в тех местах с девицами. Нелегко найти. Это Славу повезло. А он, Храбр, пока ещё один. И в ближайшее время никого не предвидится. Впрочем, сказал это и осёкся – снова та девица перед глазами на миг, словно живая, возникла. Даже кулаки от злости сжал – что за напасть такая?! Бабушка заметила заминку и, словно клещ в собаку, вцепилась – кто, что, чего… А парню и самому непонятно – что за чудо такое? Ромейку, с которой Тайное изведал, мужчиной стал, не помнит. А вот эту, из франков, – забыть не может, хоть ты тресни! Бабуля губами сухими тонкими пожевала, потом на свет выдала, что, знать, запал её внук этой заморской девке в душу. Да не может та его разыскать. И как приходится той девке тяжело по жизни, вспоминает она славянского парня, что не стал её портить, пожалел, по-людски отнёсся… Но помочь бабуля этому делу может. Не зря столько лет ведьмой была. Ведает она многое и от морока единственного внука избавит. Велела ему баню истопить, а сама принялась свои травы, что под притолокой висели целыми вязанками, перебирать, настой готовить.
Пока Храбр дрова таскал да каменку затапливал, возле забора все градские невесты перебывали. Глазки ему строили, шутки пытались шутить. Только словно в каменную стену стучались. Глухо сердце воина. Не забилось чаще ни при одной. А пока дрова горят, на дворе топором-колуном стал орудовать. Чурбаков у бабушки полно, община навезла. А вот поколоть некогда. Ну и взялся парень. Машет тяжёлым тупым болваном, и со звоном разлетаются расколотые поленья в стороны. Соседские ребятишки только успевают в поленницу под навесом укладывать. А в Храбре силушка играет, по жилам струится. И нравится ему это занятие, дрова рубить да печку топить, куда больше искусства военного. Так что колет он дрова, а глаз примечает всё вокруг: ограду бы поправить, крышу подровнять у сарайчика-амбара, вон и солома, похоже, подгнивать начала… Эх, остаться хотя бы до лета красного, чтобы снег сошёл! Тогда всё переделал бы. А так… Дров нарубить да в избе что поправить по мелочи… Нет времени совсем. А ещё на заставу заехать обязательно надо. Поблагодарить дядьку Святовида за то, что избрал их со Славом…
Нагрелась баня. Камни печки потрескивают. Шваркнул на них ледяной водой, ударила струя пара. Хорошо! Жар до костей пробирает, но не ломит! Разомлел, хорошо-то как!.. Попарился, в предбаннике отвар бабушкин выпил. Прошёл в избу да спать улёгся на широкой лавке. И провалился в сон, как в омут. Метался, переворачиваясь с боку на бок, с кем-то речи непонятные вёл, пытался драться, мечом махать… Бабушка уж и не рада, что за волшебство взялась, такое вот увидев. Но внук у неё один-единственный, родная кровиночка. Своих пятерых сыновей она схоронила. И от всех единственный внучок остался. Да и того она больше не увидит. Сердцем чует – последний раз видятся. Потому и решилась на волшбу… Хотя ей это дорого обойдётся. Не увидеть бабушке уже зелёных почек, талых ручьёв. Не дожить до весны. Проводит внучка и уляжется на лавку, чтобы уже не встать больше. А Храбр… Жив будет. Долго проживёт. Помрёт своей смертью. И семья у него будет. Сыновья и дочери. Знает это бабушка, но нельзя будущее вслух говорить – спугнёшь, и своенравная мать богов изменит судьбу внучка на противоположную… Ну да ладно. Зато спокойно помереть можно. Теперь уже спокойно…
Утром Храбр встал, и словно заново родился. Спокоен он. Никакие мысли дурные в голову не лезут. Никто перед глазами не стоит. Словно ноша неимоверная с плеч свалилась. А бабушка какая-то… просветлевшая ликом. Довольная, улыбается. Хлопочет по
