– Вы готовы, Вианта? Или… как вы говорили, вас звали раньше?
– Ольга.
– Как к вам обращаться теперь?
– Неважно, как больше нравится.
– Хорошо. Представьте дверь…
Я позволила себе неслыханную дерзость и прервала его:
– Знаю, уже имела счастье работать с таким… эээ… магическим предметом. Все, готова, спрашивайте.
– Вы заключили сделку с Незваным?
– Если отвечу «да», то это будет ложь. Я не знала, кто передо мной. Давайте расскажу все по порядку, а вы потом зададите наводящие вопросы.
– Начинайте, – кивнул Йергос.
Вдохнув и выдохнув, я начала рассказ с того дня, как меня бросил Эд. Сделала отступление о своем мире, но Йергос вскинул руку:
– Стой! Нам этого знать не следует. Дальше.
Когда я дошла до момента, когда неизвестный (читай – Незваный) предложил мне избавиться от болезни, маги зашептались – пришлось ненадолго замолчать. Йергос попросил коллег затихнуть, и я продолжила, еще раз напоминая, что не знала, с кем говорю, думала, это какой-то блаженный. Про поцелуй я только заикнулась, но Йергос перебил вопросом:
– Подождите. Вы утверждаете, что Незваный поцеловал вас насильно. – Он с подозрением уставился на шар в моих руках, который за все время разговора не изменил цвет ни разу.
– Именно. Притянул меня к себе, поцеловал, и я провалилась в черноту, а очнулась уже в этом теле.
– Это невероятно! – воскликнул толстяк. – Исправны ли Уста правды? Как тебя зовут? Ответив, солги.
– Прасковья Васиссуальевна, – брякнула я, и шар налился багрянцем. – Видите? Я ни в чем не виновата, и Саяни я не убивала.
– Видим, – ответил толстяк мрачно и затарабанил по столу пальцами-сардельками.
Ну и человек! Просто гора жира. Шеи нет, щеки до плеч свисают, глаза заплыли. Неужели трудно себя в порядок привести? Или ожирение – его плата за магический дар?
Аккуратно стриженный маг арийской внешности поднялся и проговорил:
– Мое мнение: смешение миров недопустимо, это может привести к плачевным последствиям. Как бы нам ни было жаль девушку, мой вердикт – смерть.
– Спасибо, вы очень великодушны, – пробормотала я.
Странно, но сейчас я не ощущала себя подсудимой, как будто не моя судьба решалась, а стороннего человека. Равнодушие. Опустошение. Усталость. Приговорят к смерти? Пусть.
– У меня просьба. Если вы решите меня убить, сделайте это не больно, хорошо?
Ариец сел, посмотрел на меня без выражения. Заговорил сидящий вторым крепыш с квадратной челюстью:
– Согласен. Это существо из другого мира, неизвестно, какие знания оно принесло. Оно может очень нам навредить, не желая зла.
Разумные аргументы. На их месте я бы себя казнила, но справедливо ли это в их представлении? Арлито, все время молчавший, вступился за меня:
– Вианта Эльрих – одна из последних богорожденных, это тело принадлежит богорожденной, ее нельзя убивать, тогда и правда будут страшные последствия.
Тоже весомый аргумент.
– Вы считаете справедливым то, что со мной случилось? Вдобавок ко всему я потеряла человека… двойника человека, которого любила в том мире. На меня много раз покушались, а я ведь не знала, что Незваный – воплощенное зло, не знала, что мне предстоит. Не слишком ли для одного человека?
Толстяк тряхнул щеками и сказал:
– Арлито прав. Богорожденных нельзя лишать жизни.
– Но это уже непонятно кто! – возразил ему ариец.
– Но тело-то – живое! И оно принадлежало богорожденной. Согласен, что нельзя ее оставлять здесь, это может нарушить равновесие. Но и убивать – тоже нельзя.
