Он оставил меня одну, и я углубилась в чтение.
Почему они говорят, что в Беззаконных землях не работают никакие правила? Еще как работают! Это волшебный мир, где возможно все. Да, жестокий, но не более жестокий, чем наше средневековье. Не исключено, что там действуют законы кармы, а не противоестественные – рафинированной справедливости, где каждой твари по паре, каждому олуху по счастью, студентам – булочки. Здесь надо свое счастье заработать, выстрадать, выгрызть зубами – с неба ничего не упадет.
Любой девочке хочется сказки, будь то пятидесятилетняя бухгалтер, массажистка, приехавшая за большими деньгами из глухой провинции, или гламурная содержанка, выкладывающая селфи в инстаграм. Даже отмороженной ледышке Оле хотелось сказки, но каждый раз, когда начинали чесаться лопатки, она убеждала себя, что это не крылья режутся, а снова аллергия, и говорила крыльям «нет». Разве сильные, умные девочки верят в такие глупости? Пффф! Есть определяющая характер химия организма, инстинкты и тщеславие, которое тоже инстинкт. Надо верить в себя, карьерный рост, светлое будущее и достойную пенсию, остальное – иллюзии, гнилушки болотные, ведущие к погибели.
Так кожа девочек деревенеет, покрывается морщинами, и под этим противоестественным, наносным задыхается настоящее. Озлобленные феминистки, желчные стервы, старухи, проклинающие детей, – все они просто-напросто недолюбленные девочки, у которых острая сказочная недостаточность.
И вот ты стоишь на выходе из одной сказки и у порога другой и понимаешь, что на самом деле ничего не закончилось, а все только начинается! И все в твоих руках.
Я найду Изначальный дом, чего бы мне это ни стоило. Если он – легенда, сотворю его, вернусь в прошлое, и в нужный момент мои пальцы сомкнутся на запястье любимого человека и не дадут ему упасть.
Когда он сядет на доски кабинки, обнимет меня, я пойму, что вот она, наивысшая награда, и ничего больше не нужно.
Эпилог
Цокот копыт отражается эхом от оранжево-серых скал, больше похожих на стены, оно мечется по ущелью, и кажется, это не тройка лошадей тащит повозку, а мчится войско, не камни трещат под колесами, а лязгают доспехи всадников.
Повозка – мягко сказано. Скорее это клетка, сколоченная из досок, в ней, не считая меня, четверо ссыльных: две женщины, юноша и мужчина лет тридцати в черно-синем бархатном наряде, новеньком плаще с бронзовой брошью в виде саламандры. Я – пятая.
Старшая женщина – с виду загорелая на солнце крестьянка – жует потрескавшимися губами, скулит, причитает. Когда захлопнулись первые ворота, она принялась рвать на себе седые лохмы, но бархатный аристократ так на нее посмотрел, что женщина встала с пола и надолго замолчала.
Вторая моя попутчица – невысокая, темноволосая, с лицом сердечком, маленькими губами и грустными глазищами. Кукла куклой. Такой тип женщин поздно стареет, и лет ей могло быть от двадцати пяти до тридцати пяти. Кожа рук нежная, белая, одежда не дорогая, но и не крестьянская. Скорее всего, она – жена горожанина-ремесленника или зажиточного лавочника.
Эта женщина, как и я, не нервничала, ждала неизбежного с достоинством и поглядывала на крестьянку с превосходством.
Аристократ тоже старался держаться достойно, но после того как мы миновали вторые ворота, принялся кусать губы и ерзать на лавке. Скривив рот, он обратился к юноше:
– Тебя-то за что, птенец?
Юноша – нежного вида блондин с длинной шеей – всхлипнул и закрыл глаза рукой, уперся локтями в бедра, спрятал лицо в ладонях.
– А тебя? – поддержала беседу я, чтоб хоть немного отвлечься.
Он скривил рот полумесяцем:
– Из-за бабы. Дуэль. Заколол соперника княжеского рода, а я – граф. И меня – сюда. А тебя? Ведьма?
– Богорожденая княжна, – улыбнулась я, наслаждаясь эффектом: даже юнец прекратил истерику, округлил глаза и замер. – Печать Незваного, сделка с нечистой силой и все такое. Убивать меня нельзя, вот и решили изгнать.
– Не завидую тебе. И вот этой тоже, – он кивнул на темноволосую горожанку. – Этой не завидую даже больше, ты молодая, есть шанс, что купит кто приличный, а эта… Эх!
Молодая женщина оскалилась: у нее не было двух передних зубов, только сейчас я заметила шрам на ее лбу.
– Закрой рот, а? Я мужа задушила вот этими руками! А такого задохлика, как ты…
Аристократ вскинул голову, но промолчал. Я спросила у него:
– Подожди-ка, что значит – купят?
– То и значит. За воротами нас уже ждут беззаконники, они считают, что из нас получаются лучшие рабы.
