Пахнет сыростью и мышами (надо б Степанычу про кота намекнуть – фенакодусы мышей не ловят, а вреда от этих мелких грызунов выше крыши).
Потянулся за обвитую тряпочкой ручку другой двери, открыл и замер на пороге. В комнате, где по идее должны были спать только Степаныч с Надюшкой, находился кто-то третий. И сейчас он склонился над моим наставником.
– Стой! – крикнул я, сожалея, что под рукой нет лампы или самого захудалого светильника. Без них о многом приходилось догадываться.
Незваный гость был быстр как молния. В его руке блеснул нож. Бросок! Трудно сказать, чего мне стоило уклониться. Нож впился в миллиметре от уха. Короткий крик Степаныча, а потом стремительный выпад коброй – незнакомец действовал наверняка. Пожалуй, у него была возможность убить меня, однако он не хотел терять время. Выскочил прямиком в окно, выставив его вместе с рамой, и растворился в темноте.
Я бросился за ним, потерял драгоценные секунды, застряв на подоконнике, а когда, наконец, попал на улицу, едва не завыл от тоски и злости: этот типчик сделал меня как ребёнка. Его след простыл, и я понятия не имел, в каком направлении надо вести поиски. И всё же… что-то знакомое было в его движениях, где-то мы уже пересекались.
Я вернулся в дом. Около Степаныча уже хлопотала встревоженная Надюшка. К счастью, она не пострадала, а вот наставнику повезло меньше. Он тихо постанывал, а из раны на плече сочилась кровь. Ночной гость всё же задел его.
– Ты появился как нельзя вовремя, – нашёл в себе силы улыбнуться Степаныч.
– Нужно найти лекаря, – сказал я. – Я пойду за ним.
– Дяденька Игорь, не надо! Я знаю самого лучшего, сейчас его приведу, – взмолилась девчушка.
– Иди, – разрешил Степаныч, и она побежала.
Пока не было лекаря, я успел осмотреть рану. Выглядела она неопасной, однако Степаныч постепенно слабел и впадал в забытьё. Странно, кровь мы успели остановить и много не вытекло. Я списал это на возраст. Всё же наставник пусть и держался молодцом, однако годы есть годы. Время нас здоровее не делает.
Пришёл лекарь – зевающий и снулый. Но при виде раненого, мигом оживился.
– Однако. Вижу, у вас была горячая ночка.
– Не приведи господи, – искренне сказал я. – Ночью к нам пожаловал незваный гость. Лишь чудо спасло Степаныча.
– Вы знаете, кто это был? Надеюсь, не из наших.
– Увы. Я его упустил.
Лекарь бросил понимающий взгляд на выставленное окно.
– Я чем-нибудь прикрою, чтобы не дуло, – заверил я.
– Хорошо. А я, с вашего позволения, займусь пациентом.
Он присел возле Степаныча, пощупал его пульс.
– Всё в порядке, он живой, – забеспокоился я.
– Я вроде и не утверждал обратного. Не отвлекайте меня, молодой человек.
– Извините, – потупился я.
Он продолжил осмотр, бормоча себе под нос.
– Так-так, что это у нас?
– Надеюсь, ерунда. С виду царапина.
– И, тем не менее, раненый без сознания. Сколько я помню Степаныча, от всякой ерунды в обморок он никогда не падал. Выходит, всё гораздо серьёзнее, чем кажется.
– И что это может быть?
Лекарь уставился на нож, по сию пору торчавший в бревенчатой стене. Я впопыхах совсем забыл о нём.
– Молодой человек, будьте пожалуйста так любезны. Выдерните вон ту штуковину, которая явно не служит украшением вашего жилища и принесите мне. Только аккуратно, прошу вас, постарайтесь не пораниться о лезвие. Если моя догадка верна, то…
– Яд?
– Быть может, – уклончиво ответил он.
Я выполнил просьбу. Лекарь принялся осматривать нож через огромного размера лупу. При этом не забывал морщить лоб и тяжело вздыхать. Закончив, убрал лупу и стал копаться в полотняной сумке, которую принёс с собой.
На свет появились: чаша, бутылёк с прозрачной жидкостью, маленькая склянка с мазью, ступа, пестик и пучки разноцветной травы. Лекарь отщипнул понемногу от каждого пучка и принялся толочь растения в ступе, потом высыпал полученную кашицу в
