– Нам нужен один, самый быстрый корабль во всем флоте. Если нам удастся перехватить нубревенцев до того, как они достигнут своих земель, мы сможем вернуть донью без нарушения условий перемирия… ваше высочество.
Леопольд пристально посмотрел на Эдуана, затем постучал по рукояти рапиры и кивнул ему со словами:
– Приступай. Немедленно.
Так Эдуан и сделал, чем оказались недовольны многие присутствующие. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы перейти от криков и проклятий к планированию военно-морских стратегий. По крайней мере, одно было неизменным – адмирал и его команда скорее всего ненавидели Эдуана, как и все остальные.
Несмотря на то что моряки его игнорировали, Эдуан был доволен составленным планом. Когда он вернулся к повозке, чтобы наблюдать за переноской своего сундука, принц появился у него на пути.
И хотя он улыбался, в глазах веселья не было.
– Спасибо за ваше вмешательство. Оно было своевременным.
Эдуан склонил голову.
Уходя, Леопольд добавил:
– Если у вас есть какие-то дела здесь, займитесь ими незамедлительно. Мы отправляемся менее чем через час.
Эдуан поклонился еще раз, тайная улыбка покалывала его губы. У него были деньги, расположенность принца и возможность отправиться за Сафией.
Могло показаться, что ему и вовсе не нужна эта Ведьма истины, чтобы чего-то достичь.
Эдуан довольно легко нашел нужного ему ведуна Голоса. Ему повезло: ведун жил в паре минут – Эдуан был на месте до того, как часы пробили полпятого вечера. Ему повезло еще больше: у ведуна была зависимость от Камня боли.
Даже с улицы, где воздух пах сточными водами, Эдуан уловил эту слабость в крови ведуна.
Слишком сильная вибрация, за которой следовал мерзкий запах гниения. Кровь зависимых от Камня боли всегда так пахла, и со временем гниение будет преобладать над вибрацией. Под конец из-за Камня боли человек станет настолько безразличен к своим потребностям, что умрет от голода.
Но Эдуану нужно было отправить сообщение, и несчастный был хорошим помощником в этом деле. Эдуан нисколько не сомневался насчет того, на что будут потрачены деньги, – еще до того, как он их передал. Он также знал, насколько быстро Ведун голоса забудет об отправленном сообщении.
Эдуан шагнул в открытую дверь. В комнате стоял один лишь стол, а стена этого уютного местечка, обычно служившая для передачи сообщений, была пуста. Несколько свернутых пергаментов все еще висели на ней, однако они, как и пол, были покрыты толстым слоем пыли.
Единственный потолочный светильник был зажжен, хотя по бледному колеблющемуся пламени было понятно, что жир на исходе.
Это было на руку Эдуану – человеку трудно будет разглядеть его лицо. Однако даже при таком свете он все же натянул капюшон пониже.
Ведун закашлялся, и, когда Эдуан перегнулся за прилавок, он нашел его распростертым на полу – Камень боли пульсировал в открытой ладони, взгляд был затуманен.
Запах гнилой крови ведуна захлестнул Эдуана, он закашлялся и прорычал:
– Вставай, мне требуются твои услуги.
– Лавка… закрыта.
Голос был слишком возбужденным. Вряд ли такой эффект дал всего один камень.
– Если бы она была закрыта, ты бы запер дверь.
Эдуан зашел за стойку, готовый в любой момент рывком поднять ведуна на ноги, или по крайней мере был готов до тех пор, пока не заметил, сколько грязи под его ногтями, и пока не вдохнул запах его кожи, который был даже хуже вони сточных вод снаружи.
Но он все же заставил себя наклониться, схватить владельца лавки за воротник и слегка встряхнуть, отчего камень выпал из ладони.
Пергаментная кожа ведуна натянулась, на лбу выступил пот.
– Мне нужно отправить сообщение, – сказал Эдуан. – И ты сделаешь это прямо сейчас.
Хозяин лавки прищурился, пытаясь разглядеть лицо под капюшоном.
– Немедленно, – повторил Эдуан. – Или я буду отрезать тебе палец за каждую секунду ожидания. Он швырнул ведуна обратно на
