этом не знала.
Ноэль вспомнила последние слова матери. Что Гретчия посетила ее в Онтигуа, а Корлант контролировал ее, словно надзиратель. Как Гретчия уверяла, что не хотела отсылать Ноэль.
Все, что Ноэль знала о матери и Альме, могло быть неправдой.
Это было больше, чем Ноэль могла сейчас воспринять. Слишком много мыслей, запутанных и противоречивых. Никаких сил разобраться в этом.
– Вода тебе поможет, Ноэль. – Монахиня приподняла ее голову к бурдюку. – Пожалуйста, постарайся попить, пока я найду еды. – Она поднялась и вышла из каюты.
Ноэль повернула голову к Сафи. На мгновение ей захотелось заплакать – выжать из себя несколько слезинок, как это умеют другие люди. Чтобы Сафи увидела слезы и поняла, как Ноэль счастлива, что та здесь.
– Ты… ты в кандалах, Сафи.
Сафи моргнула:
– Я расстроила адмирала.
– Не сомневаюсь.
– Это не смешно. – Сафи откинулась к стене, ее Нити пульсировали между серым и ярко-зеленым. – Дела плохи, Ноэль, но я все улажу, хорошо? Клянусь, я все улажу.
– Но при чем здесь ты? – Ноэль криво улыбнулась, у нее не было сил даже шевелить губами. Все они ушли на борьбу с болью.
И черт побери, с каких пор Нити Сафи стали такими яркими? Казалось, что они заслоняют собой всё.
– Я смогу, – настаивала Сафи. – Я сделаю это. Иврена пообещала помочь, несмотря ни на что.
Иврена. Вот как звали монахиню. Иврена. Так просто. Так незатейливо. Ноэль всегда представляла что-то более грандиозное и героическое. Имя, которое подчеркивало бы совершенство ее накидки или серебряной короны волос.
У Ноэль перехватило дыхание. Она порозовела, поняв, насколько ей небезразлично имя монахини… Иврены.
– Мне нужна твоя помощь, – продолжила Сафи. – Я не смогу составить план без тебя.
Ноэль кивнула. Составлять планы она еще могла. Это она обожала. Холодная логика приносила ей покой.
– Скажи мне, что я должна знать?
Сафи бросила осторожный взгляд на дверь и понизила голос.
– Все началось в Веньязе, когда Хабим отослал тебя.
По мере того как Сафи рассказывала о произошедшем, Ноэль было все труднее и труднее оставаться в реальном мире – выбирать важные детали и откладывать в сторону то незначительное, что не могла отбросить Сафия.
Клубника в шоколаде… Не важно, туманно решила она. Но танец с нубревенским принцем Мериком? Важно. И невеста принца Леопольда Карторранского…
– Подожди, – перебила Ноэль, морщась от боли в руке, – ты невеста Леопольда? То есть ты станешь императрицей Карторры…
– Нет! – отрезала Сафи. – Эрон сказал, что я не выйду замуж за Полли. И дай мне закончить…
Следующая часть истории оказалась еще более запутанной, а Ноэль не могла отойти от новости о помолвке. Если Сафи станет императрицей, куда денется Ноэль? И… не отдаляет ли Ноэль Сафию от титула и привилегий, которые та должна получить?
Возможно, если б Ноэль не согласилась ехать в Веньязу, Сафи уже вышла бы замуж. Надела бы корону…
А Ноэль осталась бы одна. Снова и снова.
Но нет – этого не произошло, и скоро они с Сафи прибудут на Сотню островов. Все будет хорошо. Они будут в безопасности. Вместе. Дверь щелкнула и открылась. Зашла Иврена, неся в руках миску.
– Почему моя пациентка выглядит вдвойне бледнее, чем когда я уходила? – обратилась она к Сафи. – Вы утомили ее, донья!
– Я… всегда бледная, как смерть, – ответила Ноэль, получив от Сафи скупую улыбку.
Иврена не оценила шутки, и какое-то мрачное чувство поднялось у Ноэль в душе. Монахиня, которая спасла ей жизнь, которую Ноэль очень уважала и пыталась найти все эти годы, забывала о ее особенностях, как и все остальные.
Пока Иврена шла к койке, Ноэль заметила розовую нить, протянувшуюся между Ивреной и Сафи, и пустота внутри еще разрослась. Стала острее. Меньше чем за день Сафи и Иврена стали связаны друг с другом. Сафи не только доверяла монахине, но и полюбила ее – и это чувство было взаимным.
«Ревность, – подумала Ноэль. – Ревность, ревность, ревность. И глубокое разочарование».
