Сафи не понравилась, как губы мужчины растянулись в усмешке. Такая улыбка всегда была плохим знаком. Тем не менее, она не смогла удержаться от соблазна слегка щелкнуть его по рубашке.
– Я вижу, вы научились обходиться с пуговицами, – протянула она. – Поздравляю с этим, без сомнения, меняющим жизнь подвигом.
Он рассмеялся (это было так неожиданно!) и кивнул.
– А я вижу, что вы так и не научились держать в узде свой язык.
– Никогда! – Сафи передразнила его ухмылку и подалась влево, чтобы прошмыгнуть мимо. Но он снова преградил ей путь.
Ее ноздри раздулись.
– Простите, но принц Леопольд Карторранский ждет меня, как и ваш принц – вас.
Она вела себя легкомысленно, прекрасно осознавая, что говорит…
Тем не менее, результат превзошел ее ожидания, ведь молодой человек улыбнулся. Искренняя, красивая улыбка, которая заставила исчезнуть всех и всё в переполненном зале. В этот волнующий момент Сафи видела лишь, как тяжелая челюсть опустилась, когда он расслабился. Как темные глаза почти закрылись, а лоб разгладился. Как подбородок слегка откинулся, демонстрируя кадык и мышцы шеи.
– Мне абсолютно никуда не нужно спешить, – сказал он мягко. – Только здесь, рядом с вами. Меня никто не ждет.
И, будто она была недостаточно ошеломлена, он одарил ее полупоклоном и произнес:
– Вы окажете мне честь и потанцуете со мной?
И тут вся защита Сафи рухнула. Она забыла, каково это – быть доньей. Она потеряла контроль над своим рыцарским хладнокровием. Даже разговаривать по-нубревенски казалось невозможным.
Она попятилась.
– Но ведь музыки нет, – поспешила сказать она, снова пытаясь обойти нубревенца.
Но он схватил ее за руку с ловкостью бойца.
– Сейчас будет музыка, – пообещал он перед тем, как позвать: – Куллен? Прикажи оркестру сыграть что-нибудь.
Из толпы возник грациозный мужчина. Сафи узнала в нем человека из порта.
– Танец? – спросил Куллен, подняв брови. – Какой-то конкретный?
– Пусть будет «Четыре шага», – ответил нубревенец в сером с озорством, ни на секунду не отводя взгляда от Сафи, но улыбка его была адресована куда-то в сторону.
В груди Сафи нарастала паника, и она стала еще больше, когда Куллен ответил такой же шаловливой ухмылкой и сказал:
– Тогда пусть играют «Четыре шага».
Эти двое смеялись над Сафи. Так же, как доны и доньи из ее детства, так же, как дядя Эрон. Они хотели смутить ее. Усмирить ее…
Сафи уже забыла, что это за чувство. Она забыла, как стыд заставлял глаза гореть, а грудь воспламеняться.
– Если вы не знаете нубревенских «Четырех шагов», – сказал мужчина в серебряном сюртуке, окинув ее сочувственным взглядом, – то я могу выбрать что-то другое.
Сафи выдержала стратегическую паузу. Он явно давил на нее, как борец на ринге, и думал, что она отступит.
Правда.
На самом деле, он намеренно выбрал «Четыре шага», предполагая, что она не умеет их танцевать. Так он сможет вернуть себе чувство собственного достоинства, утраченное во время спора у причала.
И это правда.
«Как жаль!» – свирепо подумала она, и новое чувство триумфа, настоящего ликования пробежало по ее телу. Если он думал, что унизит ее танцем, значит, его ожидает большой сюрприз.
– Я умею танцевать «Четыре шага», – промурлыкала она, наклоняясь к нему. – И очень хорошо. Так что ищите место для танца.
Она обнажила зубы в надменной полуулыбке.
Он также ответил ей улыбкой.
– На самом деле, – сказал он, и его голос звенел от удовлетворения, – я не ищу место, донья. Люди сами освобождают мне его.
Он взмахнул рукой, и в один миг все нубревенцы расступились.
Тогда Сафи уловила бормотание стоявших поблизости зрителей.
