учить вас я не собираюсь.
– Спасибо, утешили!
– Луиза, вы не побоялись бросить вызов обществу, когда вам было семнадцать.
– Я была маленькой и глупой.
– Тем не менее вы справились, выжили и жили неплохо. Разумеется, со мной было бы гораздо лучше, но мы говорим о том, что есть.
– От скромности вы не умрете.
– Не перебивайте. А главное, вы пристегнули себя наручниками в холле моего дома.
– Главное?
– И самое страшное. Это было очень и очень рискованно. Вам повезло, что я проснулся в хорошем настроении.
– Так в тот день у вас было хорошее настроение?
– Да, – глаза его смеялись, – иначе вы бы не отделались так просто.
Стоило вспомнить случившееся в библиотеке, как страхи куда-то отступили, по телу прошла дрожь. Корсет стал жестче, чем обычно, а платье тяжелым и явно лишним. Напряженные соски уперлись в плотную ткань, стоять напротив него, сгорая от невозможности прикоснуться по-настоящему, было невыносимо.
– И что бы вы… – я невольно облизнула пересохшие губы, – со мной сделали?
Винсент, не отрываясь, смотрел на мой рот. Взгляд его потемнел, сейчас он не улыбался.
– Ничего из того, что до безумия хотел. Так что заклятие на крови пришлось очень кстати.
Заклятие… Оно наградило меня непонятной пугающей силой, оно же подарило нам с Винсентом новую встречу. Нельзя сказать, что я благодарна неизвестному злодею, но его чудовищный поступок странным образом принес мне счастье. Похоже, и не только мне. Забывшись, я провела кончиками пальцев по его губам.
Он перехватил запястье и какое-то время просто смотрел мне в глаза: так близко, одуряюще-жарко и так откровенно, что колени подгибались. Никогда не думала, что достаточно взгляда и одного прикосновения, чтобы по телу прошла горячая волна, затопившая остатки разума, вытеснившая все мысли. Я подалась вперед, разомкнула губы, и Винсент резко притянул меня к себе. Поцелуй – обжигающе-пряный, выбил из-под ног почву и закружил голову сильнее магии армалов. Винсент ласкал мои губы и рот языком, я отвечала – неистово, горячо, задыхалась от этой чувственной пытки. Сколько дней у нас уже не было близости? Целую вечность.
Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Он отпустил меня и отступил, полыхающий темный взгляд говорил о том, что шаг этот дался ему нелегко. Винсент смотрел на меня: казалось, что вот-вот набросится прямо здесь, позабыв о данном себе обещании. К счастью, в гостиную заглянул Росс – я едва успела отскочить от де Мортена на почтительное расстояние и сделала вид, что любуюсь мраморной женщиной. Сердце колотилось как сумасшедшее.
– Ваша светлость, – голос дворецкого сейчас звучал гораздо ярче, чем когда мы только приехали. – Граф спрашивает, не могли вы оказать ему честь и побеседовать с ним?
– Разумеется. Леди Луиза.
Он склонил голову, а я рассеянно улыбнулась, словно только что вспомнила, что не одна, и присела в реверансе.
– Ваша светлость.
Мы напоминали заговорщиков, отгородившихся от остального мира плотным пологом театрального занавеса, но эта игра нравилась нам обоим.
Мужчины вышли, а я без сил рухнула в кресло. Сейчас мне очень не хватало веера: жарко, точно замок Вайд перенесли в самое сердце Теранийской пустыни. Я коснулась губ кончиками пальцев, вспоминая поцелуй. И поймала себя на мысли, что улыбаюсь.
9
– Угораздило же меня родиться весной! – Лавиния швырнула мяч от души – так, что он улетел за беседки, и Арк радостно бросился за ним. Мы стояли в парке, под навесом посеребренных инеем ветвей: бессовестно счастливая я и она – с надутыми губами и явно не в лучшем расположении духа.
– Зато сможете выезжать летом.
– До лета слишком долго! А я хочу сейчас! Хочу на зимний бал!
К нашему возвращению Мортенхэйм заметно преобразился. До Праздника зимы, знаменующего ее середину, оставалось около трех недель, до прибытия гостей и того меньше, потому здесь постоянно что-то строили, что-то развешивали, что-то красили, что-то привозили. В холле «выросла» высоченная пушистая ель, украшенная таким многообразием игрушек, какого я в жизни не видела,
