Наверное, я выпала из реальности, потому что как во сне смотрела на свою семью. Как де Мортен приветствовал их, а Барнс и два лакея принимали одежду. Как отец и Глория рассыпались в любезностях, Себастьян кивал, а дед возвышался надо всеми ними могучей горой. Сердце заколотилось с бешеной силой, перед глазами потемнело и нам с Фраем пришлось обойтись без любезностей, потому что я чудом не кувыркнулась на пол. К счастью, реакция у начальника тайной полиции отменная – он успел подхватить меня под локоть.
– Лорд Фрай, – сказала я в плавающее лицо затертые за последние дни до дыр слова. – Здравствуйте. Очень рада. Добро пожаловать. Леди Тереза…
Тереза выглядела так, словно проглотила апельсин целиком: молчала и потихоньку заливалась краской. Что у них там происходило дальше, я не знаю. Не дожидаясь ответа, осторожно высвободилась из рук Фрая и на негнущихся ногах направилась к родным.
Первым меня заметил Себастьян, который вмиг переплюнул Терезу и побагровел, как вареная свекла. Глория побледнела, лицо ее исказилось – вот-вот заплачет или вцепится мне в волосы. А вот в глазах Винсента светилась нежность – искренняя, неприкрытая, только моя. Я зацепилась за нее, как за единственное спасение. И нашла в себе силы повернуться к отцу.
Стоявший передо мной человек ничем не напоминал мужчину, который оставил меня в снегу перед домом. Гладко выбритый, аккуратно одетый, седые волосы зачесаны назад, глубокие морщины подчеркивают почтенный возраст. Я поняла, что не могу вытолкнуть из себя ни слова, но этого и не потребовалось. Отец поцеловал меня в щеку – давно забытый жест, оставшийся в детстве. Воспоминания нахлынули волной: вот он подхватывает меня на руки и кружит по комнате, вот подсаживает на первую лошадь, вот укачивает на коленях и рассказывает о матери, вот мы вместе смотрим ее портреты…
– Здравствуй, дочка. Сможешь меня простить?
Я молчала.
Так уж устроена память человека, что взамен десятка хороших поступков сразу подкидывает сотню плохих. Ссоры и холод непонимания, оскорбления, угрозы сыпались прахом сгорающих теплых воспоминаний. Его крики до сих пор стояли в ушах, он выплевывал жестокие слова мне в лицо. Снова и снова.
– Что, милая леди, так и не обнимете своего старика? – Дед ухмыльнулся в шикарные пепельные усы, которые снова отпустил после болезни и глазами указал на отца.
Холодная мерзость злобы, точно могильная гниль. Разве стоит она того, чтобы за нее держаться? Я отмахнулась от нее, как от паутины, порвала, сбросила, стряхнула остатки. В груди наконец-то взорвался ком из тепла и света, в носу защипало. Я прерывисто вздохнула и шагнула в объятия, которые отец раскрыл для меня. Положила голову ему на плечо, вдыхая забытый родной запах – горьковатой полыни и дыма.
В холле воцарилась тишина. Такой в Мортенхэйме не было уже давно. Я открыла глаза и поняла, что на нас смотрят все: Барнс и его помощники, Себастьян и Глория, Винсент и дед. Даже лакеи, которые несли багажные сумки. Даже выплывшая на лестницу стайка дам в разноцветных платьях, и их спутники, застывшие чуть поодаль. Даже Тереза и Фрай.
– Виконт, окажите мне честь. – Слова Винсента послужили для всех знаком «отомри», совсем как в детской игре. Дамы зашушукались, мужчины двинулись вперед, а отец разжал руки, отпуская меня.
Де Мортен пригласил его в кабинет, Глорию и Себастьяна лакей вызвался проводить до комнат, а мы с дедом направились в сторону гостиной. Я не тешила себя мыслью, что нам удастся уединиться, просто шла за ним, оглушенная случившимся. Вспомнила про свою ученицу, оглянулась и заметила, что они мило беседуют с Фраем. Хотя беседовал преимущественно он, Тереза же сцепила руки перед собой и смотрела то в пол, то на его подбородок. Не спорю, подбородок красивый, но… паршивая из меня учительница.
– Как вы себя чувствуете, дедушка?
– Лучше давно уже не было. Этот мальчик свое дело знает.
Я чуть не поперхнулась, когда поняла, кого он назвал мальчиком.
– Как вам сюрприз? – Дед довольно улыбнулся.
Я открыла рот, потом закрыла: дар речи отказывался повиноваться, совсем как магия.
– Сюрприз, – эхом выдохнула я. – Винсент об этом знал?
– Ваш отец немного расстроился, когда услышал о поступке жены. – Дед изящно пропустил вопрос мимо ушей.
Немного? Судя по тому, как Глория на меня смотрела, до примирения еще далеко.
– Вы ему написали?
– Приехал в гости. Должен же кто-то был открыть ему глаза. Эта женщина чересчур долго водила его за нос, да и к долговой
