– У тебя там хоть интересно? – спрашивает брат. – Есть на что поглядеть?
– Умеренно. А у тебя?
– Луч через сорок минут. Сейчас на той стороне Арктики работает. Мы его даже отсюда видим…
– Можно, я посмотрю? – спрашивает Андрей.
– Как посмотришь?
– Да прямо из глаз твоих.
– Это что-то новенькое. Объясни.
– Ты же сам попросил тебе ТМИН настроить. С тех пор у меня есть к нему доступ.
– Ну, удружил. Только я не слышал, чтобы можно было видеть глазами другого.
– Ты прав, это невозможно из-за отличий в нейронной топологии, – соглашается Андрей. – Если передать сигнал из глаз одного человека в мозг другого, ничего путного не выйдет – мозг каждого уникален.
– И где подвох?
– Мы с тобой исключение. Однояйцовые близнецы.
– Вот уж нет! – тут же идет в отказ Ефим. – Как такое может быть? Сам подумай. Ты урод, а я красавчик. Ты низкий, я высокий. Ты толстый, я стройный. В конце концов, ты уже старик, и женщины тебя не любят.
– Я старше тебя на пятьдесят минут, – возражает Андрей. – И те, кто нас не знает, не могут нас различить. Вешу я, кстати, столько же. И рост одинаковый.
– Враки.
– Так как?
– Нет.
Андрей вздыхает. Они с детства отличались от карамельного образа близнецов, у которых все одинаковое – одежда, прически, игрушки. Ефим всегда претендовал на то, что он не просто другой, но что он лучше Андрея во всем. Меж ними не было соперничества – чем бы ни увлекался один, второй выбирал себе иное занятие. Это не делало их чужими, хоть порой и создавало проблемы – как сейчас.
– Тут красиво, – начинает Андрей. – Сияют окна Большого Кремлевского дворца. Солнце пылает на золотых куполах Благовещенского и Архангельского соборов. Схожу полюбуюсь, как подъезжает императорский кортеж.
– Уговорил, – сдается Ефим. – Меняемся. Это сложно?
– Нет, у меня уже программка написана. Сейчас поставлю ее тебе.
– Злодей, крутишь моим ТМИНом, как своим.
На настройку уходит минута, и вот они видят глазами друг друга.
– Ух ты, казаки, – говорит Ефим.
– А почему так темно? Какой у тебя робот примитивный, – жалуется Андрей.
Несколько минут они играются с новым режимом, затем возвращаются каждый к своему зрению, оставив перекрестный канал открытым.
Начинается обращение императора к парламенту. Андрей находит прямой эфир в Импернете и устраивает совместный просмотр, не забывая прохаживаться по Троицкой улице и делать вид, что патрулирует. Ежегодное послание государь начинает со слов благодарности неодворянству – опоре самодержавия.
– Хорошо быть дворянином? – спрашивает Андрея брат.
– Нормально. Доплата хорошая.
– Голосовать часто приходится?
– Два-три раза в неделю. Через ТМИН все просто, – Андрей открывает панель голосования и просматривает, нет ли свежих тем. – К тому же, это почетная обязанность дворянина. Как-никак, мы референтная группа общества. Я голосую только по вопросам безопасности. Для других областей надо много документов читать, чтобы разобраться, что к чему.
– Все равно ваше голосование императору не указ.
– Ты прав, результаты голосования имеют рекомендательный характер. Если государь хочет, то прислушивается к дворянству. По крайней мере, он всегда знает наше мнение по важным вопросам. Не скажу, чтобы его решения расходились с тем, что мы советуем.
Андрей подключается к камере кругового обзора, установленной в Георгиевском зале дворца. Император выступает с трибуны. За его спиной – двухместный трон, где осталась сидеть государыня. Зал заставлен стульями. Передние ряды отведены
