просто кусок лавы торчит из воды, скоро может снова утонуть… Миша, спокойно. И мы просим Империю взять нас ассоциированным государством… Нет, не просто зависимой территорией, нам нужна честная ассоциация. Да, я офигел, и что?.. Нас семеро смелых, мы поклялись стоять насмерть, защищая эту землю, и будем стоять… Насмерть, говорю тебе… Когда-когда, вчера! В идеале, часов через десять мне тут нужен русский консул. А еще лучше – чрезвычайный и полномочный посол. Только пусть возьмет что-то водоплавающее, я единственный пляж занял, у меня «корсар» на боку лежит… Смотри как надо. Я выхожу в эфир и провозглашаю urbi et orbi декларацию о суверенитете. Все офигевают. И сразу вслед за этим сообщаю, что принят в состав Российской Империи. Все офигевают совсем, и шоу окончено… Да, ты понял меня правильно, это черная скала вулканического происхождения, бессмысленная и беспощадная. Пиши координаты…
Проснулся штурман, Паша дал ему воды, сказал, что они находятся на необитаемом острове, тот снова извинился и опять заснул. Командир снял наушник и сидел молча, отдуваясь, как после очень тяжелой физической работы. Все почтительно молчали, ожидая указаний.
– А вот зачем в империи нужно дворянство, – сказал он наконец, отдышавшись. – Вы не поверите. Все-все получилось.
Он здорово удивился, когда целое государство во главе с монархом бросилось его обнимать.
Когда над черным-черным островом стремительно взлетела обжигающе яркая южная заря, его измученное население только-только закончило писать конституцию. После чего князя официально короновали, и он тут же первым своим указом переименовал Остров Кацмана в Наутилус. Дворянство взроптало, но князь показал ему средний палец. Сказал, все вам прощу, но позорить меня не позволю. Стыдно мне править на Острове Кацмана, а кто не согласен – разрешаю устроить дворцовый переворот. Дворянство поджало хвосты, на трон пока никому не хотелось.
Очухавшийся штурман с одного раза запомнил все, что случилось в его отсутствие, и теперь размышлял: депортация или титул запасного князя. Или все-таки депортация. С одной стороны, он был патриотом, а с другой, понимал, что ребята в принципе правы, и уж если кто борется за мир во всем мире по-настоящему бескомпромиссно, так это они, куда там Америке.
Воронцов вдруг сообразил, что нужен флаг. Знамя Наутилуса придумалось в момент – черное с семью звездами. Его сделали из куска мембранной пленки, звезды командир милостиво пожаловал с рукавов своего форменного кителя, благо их там было восемь. Но встречать русского консула надо было, если по-хорошему, поднятием еще и триколора. Белую полосу сделали из простыни, на синюю командир отдал спину кителя – все равно тот без звезд был уже не капитанский, – а с красной возникла загвоздка. И тут князь совершил поступок: в его багаже нашлась красная рубашка. Кацман в ней хотел красиво сойти с трапа по прибытии на Землю.
Они насадили флаги на штыри от поломанных антенн и водрузили оба полотнища на самую высокую точку «корсара», до которой смогли добраться. После чего наконец-то сели завтракать.
Все были малость шальные от нервной перегрузки и уже не очень хорошо соображали, время от времени над островом разносился истерический хохот после особенно тупой шутки. Но это было точно лучше, чем вспоминать, чего натворили, и пугаться собственной отваги.
В сторону ямы и черного купола они старались не смотреть.
После завтрака решили, что спать уже бессмысленно, поэтому обмерили Наутилус и подготовили документы на оформление.
Затем слова попросил штурман. Трудно ворочая челюстью, он принес всем извинения и сказал, что очень хотел бы присоединиться к славному народу Наутилуса, но, во-первых, недостоин, поскольку совершил акт предательства родного экипажа и любимого командира, а во-вторых, у него все-таки с ними непреодолимые идейные разногласия. И хотя он глубоко понимает и уважает их мотивы, и подозревает, что его легко простят, но осадок неприятный остался у всех, так что лучше он поедет отсюда первым же пароходом.
В ответном слове князь заверил, что седьмая звезда на флаге Наутилуса останется навсегда как символ… Тут он замялся и повторил: ну просто как символ.
А давайте просто символически разобьем Майку морду окончательно – и оставим с нами, предложил добрый Паша.
Но люди опустили глаза, и командир сказал за всех: наверное, нет. Наверное, все-таки нет.
Стало очень грустно.
Потом из Кремля сообщили: можно.
Кацман вышел в эфир и четко, без малейшей запинки отбарабанил два текста.
После чего с неба сверзился грузовик и поднял такую волну, что смыло тент, ящики, заново засыпало яму с черным куполом и едва не снесло флаги с «корсара». Мокрые насквозь островитяне встретили катер с чрезвычайным и полномочным послом Российской Империи отборной руганью, но в катере оказался еще великий князь Миша с корзиной шампанского, ящиком водки и рюкзаком закусок – это разрядило обстановку. Верительные грамоты посла Кацман принял так достойно, будто всю жизнь этим
