– Хороший хлебушек, – одобрил он. – В общем, ничем не могу помочь! Маскирующее заклятие работает именно так. Оно переставляет местами или совсем всё, или совсем ничего. Ну, кроме одежды. Думаешь, мне приятно каждое утро расчесываться раскисшим шоколадным сырком? А именно так выглядит теперь моя расческа!
Ирка повернулась на гамаке, стараясь не смотреть на несуществующие гвозди.
– Зато теперь нас не обворуют! – сказала она.
– Ну да! – согласился Багров. – Книгу Тайных Драконов мы спрятали хорошо! Это заклинание действует и на стражей мрака! Даже истинное зрение отводит. Теперь, чтобы найти что-либо в нашем доме, надо искать неделю. А Огнедыха искать вообще бесполезно. Он всегда с нами!
Ирка вздохнула и решила больше об этом не думать.
– Я подслушала интересный разговор, – вспомнила она. – Один молодой человек вез девушку на раме велосипеда и говорил ей: «Ты такая красивая! Можно я поцелую тебя в позвоночник?»
Ирка стала ждать улыбки, но дождалась только вежливой паузы.
– И… – спросил Багров. – Что тут такого-то?
– Прости, – сказала Ирка. – Я забыла, что ты некромаг.
– Прощаю, – махнул рукой Матвей. – Главное, чтобы позвоночник не был отдельно от девушки, а остальное, я считаю, сущие мелочи.
Отталкиваясь пальцами от стены, Ирка раскачивалась на гамаке. Багров смотрел на нее, и выражение его лица было трудноопределимо.
– В детстве, – задумчиво сказал он, – если кто-то ставил точку на листе, на котором я рисовал… хотя бы маленькую точку… я разрывал этот лист в клочья, потому что это был уже не мой лист. Понимаешь? А теперь ты вот спишь так нагленько в моем свитере, записываешь номера своих телефонов в моем – понимаешь, в моем! – блокноте, а я ни блокнот не разрываю, ни свитер не выбрасываю! Ну разве это не чудо?
– Это свидетельство твоего глубочайшего гуманизма! – похвалила Ирка, быстро взглядывая на него. – Кстати, если ты сегодня такой великодушный, я тебя порадую. Помнишь, ты вчера промочил свои новые кожаные ботинки?
Багров напрягся, ожидая продолжения. Ирка молчала.
– Ну? – поторопил он.
– Да ничего «не ну»! Я хотела, чтобы Огнедых их просушил, а он их немножечко прожег.
– В каком месте? – спросил Матвей, вскакивая.
– Да, в общем, уже ни в каком, – сказала Ирка примирительно. – Ты не огорчен?
Багров мученически закрыл глаза.
– Нет, конечно, – сказал он. – Признаться, новые ботинки мне не нравились. Я совершенно напрасно провел в магазине три часа, выбирая их. А уж покрывать их каждый вечер кремом – это была сущая блажь…
– Зато мы Арчибальда выселили, – напомнила Ирка.
– Да, – согласился Багров. – Хоть чему-то можно радоваться…
Домовой Арчибальд, заявившийся недавно, чтобы проведать Огнедыха, застрял у Ирки и Багрова на целую неделю. И эта неделя превратилась в круглосуточный вынос мозга. Под мороком четырехлетнего ребенка Арчибальд таскался за Иркой и Багровым с утра до вечера и искал ссор.
– Вон тот мужик на меня косо посмотрел! – жаловался он на прохожего, мелькнувшего метров за сто. – Та машина бибикнула! Столб пнул меня по ноге! Вон та вот собака с балкона попыталась на меня гавкнуть!
– И ты на нее полай! – советовала Ирка.
Арчибальд не лаял. Вместо этого он замирал и из его ушей струйками начинал валить пар.
– А сейчас что? Никого же рядом нет! – удивлялась Ирка.
– Ну и что! Зато тут воточки на заборе написано «дурак»!
– И?
– Что «и»? Плохое слово написано! Читать умеешь?
– И ты решил, что за год до твоего появления кто-то узнал, что ты здесь появишься, и высказался по этому поводу?
– Очень смешно!.. Никакого уважения к старому домовому! – обижался Арчибальд.
И вот теперь он наконец съехал, и Ирка с Матвеем убедились, что счастье – ощущение контрастное. Не ешь два дня – и корка хлеба станет для тебя радостью. Проживи неделю с Арчибальдом – и будешь радоваться даже хмурому московскому утру.
