посмотрел, барон мрака так и не понял.
Арей с Пелькой осторожно пробрались вдоль стены и, найдя себе место, сели. Сразу же к ним подлетела фейной внешности девушка. За спиной у нее трепыхались прозрачные стрекозиные крылышки, но оторвать ее от пола, увы, не могли, поскольку девушка была весьма упитанной. Небо в ней спорило с землей – и терпело поражение.
– Мясо, лепешки и пиво? – спросила полуфея, с подозрением косясь на оборванную девушку напротив Арея.
– Да, – подтвердил мечник. – Много мяса, лепешек и пива. Еще что-то есть?
– Только репа.
– Репы пока не надо. Мы на диете, – сказал мечник.
Полуфея кивнула.
– Только фальшивой монетой не расплачивайтесь! За это тут головы сносят, – доброжелательно предупредила она. – И магическими деньгами тоже не надо! А то тут давеча пытался один возвратный золотой подсунуть, дык хозяин взял и ему вместо сдачи костеедл подсунул… Они ж, мелкие, на слитки серебра смахивают. Так и ушел с ними, довольный, что всех одурачил… Говорят, потом в лесу видели клочья плаща.
– Изобретательно, – похвалил Арей. – Как я вижу, ваш хозяин великий гуманист.
– Кто? Этак его еще не обзывали! – заинтересовалась полуфея, стараясь запомнить слово. Она, как видно, коллекционировала новые ругательства.
Щебеча, полуфея то и дело оглядывалась на стойку, откуда за ними лукавыми глазками наблюдал хозяин. Арей заметил его только теперь. Плечи хозяина были так могучи, что в ширину он казался больше, чем в высоту. Борода же у него росла какая-то странная – из множества тоненьких колючих веточек, переплетающихся, как побеги шиповника. Видимо, гном когда-то увлекся гамадриадой и могучее последствие их любви с горя владело теперь трактиром.
Полуфея ушла на цыпочках, притворяясь, что летит. Ее непрерывно трудящиеся крылышки, должно быть, отрывали от пола примерно килограмм из шести пудов ее веса. Арей же остался дожидаться пива, мяса и лепешек.
На лавке напротив Арея, с нежностью, достойной лучшего применения, обнимая свой топор, храпел огромный бородач. За соседним столом три гандхарва играли в кости на драгоценные камни. Камни лежали здесь же, наваленные кучкой, и искушающе сверкали. К гандхарвам, однако, не лезли. Публика опасная. Не исключено, что и эти камни они выгребли из карманов тех, кто покусился на первые две-три блестяшки.
Шагах в трех от гандхарвов обреталось нечто, что Арей вначале принял за дубовую колоду и лишь по шевелению коры и движениям узловатых рук-корней определил, что это лешак, причем из чащобных, диких. Его голова была трудноотличима от туловища, и ее можно было назвать головой лишь на том основании, что один из сучков напоминал нос, под носом было глубокое дупло-рот, а еще ниже сбегала длинная моховая борода.
Неподалеку четверо разбойников старательно притворялись купцами. Одеты-то они были как купцы, но не было в них купеческой лукавой степенности, да и одежда явно с чужого плеча. Рядом с разбойниками стояла тоненькая, трепетной красоты рыжеволосая девушка и пела. Голос у нее был высокий, волнующий, пробирающийся в самую душу. Даже мрачные разбойники притихли. Пригорюнились. Слушали. Арей тоже заслушался, а Пелька так и застыла. Приросла к девушке взглядом, и даже губы у нее беззвучно шевелились, будто и она тоже пела.
Чуть поодаль, у держащей лестницу каменной опоры, два опьяненных курительными шариками джинна заталкивали своего спутника, тоже джинна, в бутылку. Заталкиваемый в бутылку джинн глупо хихикал. Он хихикал даже и тогда, когда его товарищи отправились топить бутылку в болоте.
– А потом еще удивляются, откуда повсюду столько заточенных джинов! – заметил Арей.
Дверь распахнулась. Вошла худая черноволосая женщина в смешных очках с синими поднимающимися стеклами. У нее были очень густые темные брови и большой орлиный нос. Пелька расхохоталась, сбитая с толку очками. Она решила, что нос приставной и прикладывается к очкам. Женщина сердито уставилась на Пельку, и девушка испуганно сжалась. Она вдруг поняла, что нос самый настоящий. И брови тоже. А уж взгляд-то точно не сулил ничего хорошего.
Продолжая пристально изучать Пельку, женщина придержала дверь, пропуская в трактир свою спутницу. Та, кого она впустила, была просто огромна, причем не толста, как полуфея, а мускулиста, как ярмарочный борец. И при этом одета в короткое, точно балетное, розовое платьице и обута в розовые же ботиночки.
На этот раз у Пельки хватило ума не расхохотаться. Напротив, она торопливо опустила глаза и притворилась самой смирной девочкой на Запретных землях. Ей хотелось жить. Окраска бывает, как известно, двух видов. У одних это наряд брачный, привлекающий, у других – предупреждающая расцветка: не тронь меня, я опасно и ядовито! У этой могучей дамы расцветка была
