знакомый звон ее косы. Самой косы он не увидел, но умирающий страж, должно быть, ее различил, потому что в последний миг она успела отразиться в его полных ужаса глазах. Когда-нибудь и он, Арей, ее увидит. Пока же ему хватило и той мерзлой жути, которой дышало это отражение.
Арей наклонился, срезая дарх. Волк настороженно смотрел на него и тихо рычал, но не кидался. С его клыков капала кровь.
– Волкодлак, – спокойно сказал мечник. – Причем чистой крови. Должно быть, ты из викингов, не так ли? Впрочем, эйдосы тебе едва ли нужны. И это радует, поскольку прямой конкуренции я не терплю.
Рычание волка завершилось щелчком зубов. Волк вскинул морду. Кожа на его носу сморщилась. Он прижал уши. Прыгнул. Арей, готовый схватить его за шею, вскинул руку, но прыгнул волк не на него, а на горло незаметно приблизившегося к ним лысоватого стража. Тот, отпрянув, ударил волка гардой своего меча и тотчас с силой пнул его, отбросив к стене. Перед этим он, махнув плащом, сбил с ног поющую рыжую девушку, каким-то чудом угадав, в какой точке пространства она окажется.
Арей прокрутил в руке меч. Оттолкнул ногой стол. Схватка обещала быть интересной. Лысоватый страж плавно пошел по дуге, закручивая барона мрака, и внезапно выбросил клинок, предупреждая мощную, тоже абсолютно внезапную атаку Арея.
Мечник отпрянул, пропустив колющий удар так близко от виска, что ощутил холод клинка. И тотчас круговой удар пошел в переднюю ногу Арея, предупреждая его попытку сблизиться. Барон мрака разорвал дистанцию, уйдя в глухую оборону. Ему требовалось время подумать. Охотник за глазами предугадывал следующее его движение. Вот уж точно: властелин следующей секунды!
Этот бой стал одним из труднейших в жизни Арея. Бой с тем, кто знает каждый твой шаг и всегда, как бы ты ни рвался вон из кожи, опережает тебя на один вдох. Все это напоминало барону мрака шахматную партию. Нагрудник стража с поблескивающим на нем дархом был королем, а сам Арей – ферзем, пытающимся загнать короля в угол доски.
«Отлично, – подумал барон мрака, хотя ничего отличного не было. – Ты знаешь обо мне все… Значит, меня спасет только атака! Чем яростнее атака, тем меньше времени у тебя думать».
Понимая, что все его движения заранее известны противнику, Арей атаковал мощными сметающими ударами, уклоняясь от жалящих уколов, которыми старался опередить его соперник. Его выпадов Арей предугадать не мог, но он знал, что предпринял бы сам в ответ на рубящие удары. Порой он ошибался, и один раз великолепно отточенный клинок сбрил часть его бороды.
Наконец король был загнан в угол доски, которым здесь, в трактире, стала стена. Наугад отбив колющий удар в живот, Арей перехватил свой длинный клинок за незаточенную часть и бросился с ним вперед точно с копьем. Он знал, что уйти стражу некуда. Но лысоватый все равно ушел. Невероятным образом извернулся и мечом мазнул Арея по лицу, навсегда оставив шрам.
Не успевая перехватить меч для атаки, барон мрака выпустил его и, прежде чем упавший меч коснулся пола, вогнал в грудь своему противнику его же собственный дарх. В яростном сопротивлении чужой дарх обжег Арею пальцы, но ярость заставила его отвердеть. Отвердев же, недальновидная сосулька из глубин Тартара стала оружием не менее грозным, чем любой спиральный кинжал. Это был, видимо, первый случай в истории, когда стража мрака закололи его же собственным дархом.
– Как ты это сделал? Меня мог убить только Арей, – прохрипел раненый.
– Я за него! – сказал мечник, опять угадывая рядом вездесущую Аидушку. Звона косы он не услышал, но она опять кратко отразилась в глазах умирающего.
Дверь распахнулась. Вернулись великанша с мечом-плетью и оборотень. За ними спешили припозднившиеся циклопы- вышибалы.
– Ушел!.. Тот, с серебряной нашлепкой на глазу… ослепил нас и ускользнул… – пожаловалась великанша, обращаясь к рыжей девушке.
Оборотень, поигрывая парными кинжалами, пристально разглядывал Арея. Он продолжал сохранять форму усатого торговца – и правильно делал, поскольку собственные формы у оборотней крайне неприятны. Чем-то они напоминают обмазанную клеем полупрозрачную медузу. Да и со скелетом у истинных оборотней дело обстоит сложно. Во всяком случае, ни один анатом его до сих пор не обнаружил. Хотя, по уверению тех же анатомов, в теле оборотня есть определенные клетки, которые, когда оборотень фиксирует форму, становятся костными тканями: ребрами, черепом, позвоночником, в то время как другие специализированные клетки становятся кожей, внутренними органами, венами и артериями.
Седой волк перекатился через нож, и перед Ареем, потирая ушибленную гардой щеку, возник скуластый бородач-варяг. Вот волкодлаки – дело другое. Хоть и превращаются, но всегда в одно и то же.
– Олаф! – представился он. – С кем имею честь?
Не сводя взгляда с оборотня, от которого можно было ожидать чего угодно, мечник сдернул с себя плащ. Варяг понимающе кивнул.
