– Это не страх, а стыд, – вздохнув, сказал Виктор. – Мне стыдно, что я подвел всех вас.
– Да кем ты себя возомнил?! – продолжал горячиться Хайме. – Непобедимым сказочным героем? Да, враг силен, опасен и безжалостен, и с этим приходится считаться. А ты расслабился, решил, что все главные опасности уже позади. Но пока существует Локи, их число не уменьшится, если не увеличится. Темный бог не смирится с поражением никогда, и об этом тоже следует помнить. Так что утри сопли и займись своими прямыми обязанностями, если не хочешь разочаровать еще и Одина. Вспомни слова, которые он говорил, вручая тебе меч! Ты всегда должен быть готов встать в ряды Светлого воинства! А ты, вероятно, решил, что теперь можно успокоиться и довольствоваться дешевыми победами над Настиными одноклассниками? Так для этого меч Одина вроде бы и не нужен.
– Не надо, Хайме! – покраснев, ответил Виктор. – Я все понял, и больше такого не повторится. Прости меня.
В это время раздался телефонный звонок. Звонила Настя, и Виктор собрал всю свою волю в кулак, чтобы не показать ей своего скверного расположения духа.
– Что у вас там происходит? – встревоженным тоном спросила девушка. – Опять затеяли какую-то драку? С кем на этот раз?
– Да есть тут один субъект, который решил немного подпортить нам жизнь. С легкой руки одного таджика мы называем его шайтаном.
– Очень смешно! – рассердилась Настя. – Опять врешь? Хочешь, чтобы я еще и в какого-то там шайтана поверила? Придумал бы что-нибудь более достоверное. А кто тогда поломал воинов Эрланда?
– Честное слово, он! – с чувством оскорбленной невинности воскликнул Виктор. – Шайтан этот, будь он неладен! Но он не нарочно, а с перепуга на них наступил. Очень убежать торопился.
Пытаясь быть убедительным, он даже не заметил, как начал говорить с характерными восточными интонациями Зофара, что не ускользнуло от внимания девушки.
– Ты ничего от меня не скрываешь? – не очень-то поверив в искренность его слов, с подозрением в голосе спросила Настя. – Лучше скажи мне прямо сейчас, это очень опасно?
– Нет, что ты! Честно говоря, шайтан оказался так себе, весьма посредственный и не очень опасный. Только бегает быстро. Но этой ночью мы с ним обязательно покончим.
– Все понятно, – печально вздохнула Настя. – Значит, домой ты сегодня опять не придешь?
– Прости, Настя, так уж вышло…
– И вы, стало быть, собрали столько народа только для того, чтобы поймать одного «посредственного» шайтана? Даже Хайме из Альвхейма прибыл, не говоря уж об Эрланде и его воинах! Что-то не верится мне в его посредственность. Пообещай хотя бы, что после схватки с этой тварью мне опять не придется вытаскивать тебя с того света. А то знаю я тебя, без присмотра ни на одну минуту оставить нельзя.
– Клянусь, Настя, что на этот раз все будет хорошо! Зачем мне тебя обманывать?
– Ох, чувствую, что ты опять врешь мне, но что делать, я всегда знала, какого брехуна полюбила. Вот что, передай Хайме, чтобы он глаз с тебя не спускал! Если с тобой, балаболкой, что-нибудь опять случится, я ведь с него спрашивать буду.
– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил Виктор и нажал на отбой.
– Настя? – спросил Хайме.
– А кто же еще?
– И что она говорит?
– Обозвала меня балаболкой и пообещала обрушить на твою голову все кары небесные, если со мной что-нибудь случится.
– С первой частью я согласен полностью, – усмехнулся Хайме. – А вот насчет второй… Тебе придется сильно постараться, чтобы уберечь от страшной мести своей невесты старшего брата.
– Ну почему все близкие мне люди постоянно наделяют меня какими-то нелицеприятными эпитетами?! – возмутился Виктор. – То прохвостом, то симулянтом, то балбесом! Теперь вот еще брехуном и балаболкой! Я что, действительно такой скверный человек?!
– Вовсе нет. Просто мы все любим тебя, обалдуя, и беспокоимся за тебя.
– Ну, вот опять! Спасибо за любовь, Хайме!
Весь багажник «роллс-ройса» Вёлунда был забит до отказа всевозможным оружием. Если бы его остановила полиция, то у полицейских возникли бы серьезные претензии к обладателю престижной иномарки, под завязку загруженной антиквариатом, но, к счастью, никто их не остановил. Сам вид этой дорогой машины вселял уважение, а оно естественным образом переносилось и на ее обладателя.
