– Ни в коем случае, – покачав головой, ответил Хайме. – Все, что я сказал сейчас про Эгиля, не отменяет сам факт Большой охоты, объявленной на тебя Нидудом. Есть какие-то сведения о количестве охотников?
– Пять десятков воинов под командованием Харальда и свора его гончих псов, – ответил Виктор.
– А Нидуд тебя высоко оценивает, – усмехнулся Хайме. – Такие силы – против одного мальчишки! Да он тебя просто боится!
– Ты что-нибудь знаешь о Большой охоте? Что это такое и как она проходит?
– Это древняя традиция дварфов. Большая охота объявляется в крайне редких случаях и преследует одну-единственную задачу – найти и уничтожить жертву. Возглавляет охоту главный загонщик, в данном случае Харальд. Он сам решает, какими методами пользоваться для выполнения задачи: либо просто гнать преследуемого, наступая на пятки и не давая передышки, чтобы в конце концов измотать и уничтожить его, либо предложить ему вступить в открытый бой сразу против всех участников охоты.
– С таким преимуществом отчего бы и не предложить, – невесело усмехнулся Виктор. – Пятьдесят на одного плюс свора адских псов! Вот уж действительно традиция в духе дварфов!
– Состав Большой охоты не имеет четко определенного на все случаи числа участников. Он определяется исходя из предполагаемой силы жертвы. Кроме того, в случае согласия на бой преследуемый имеет право привлечь двух-трех секундантов. Я и сам удивился, узнав о количестве загонщиков, посланных за тобой. Тут возможны два варианта. Либо боя они тебе предлагать не намерены, а для погони нужно больше людей, либо, зная, что ты сын Вёлунда, предполагают наличие сильных секундантов. Возможно, таким образом Нидуд надеется выманить из Альвхейма и самого короля. Если бы охоту возглавлял, например, убитый тобой Сакси, то первый вариант казался бы мне несомненным. Покойный был просто помешан на своих псах, а травля сворой всегда являлась его любимым развлечением. Но как поступит Харальд, я не знаю. Он имеет славу незаурядного воина и больше полагается на собственный меч, чем на гончих, хотя и ими тоже не пренебрегает.
– Какой бы вариант они ни выбрали, у меня к тебе одна просьба, – подумав, сказал Виктор. – Пока я с ними разбираюсь, защити Настю. Я не хочу, чтобы она оказалась втянута в это дело.
– Не горячись, брат, – ответил Хайме. – Один ты с ними все равно не справишься. Что касается твоей просьбы, то она несколько преждевременна. Дварфы, конечно, мерзавцы, но и у них тоже есть определенный кодекс чести. Если ты не станешь уклоняться от противостояния, Настю они не тронут. Воевать с женщинами непристало воину, а они себя таковыми считают. Случай с твоей матерью стоит особняком, и ты теперь знаешь причину, по которой Нидуд поступил с ней именно так. Но, насколько мне известно, то, что конунг с ней сделал, не добавило ему популярности среди дварфов. Так что Настю мы можем на время спрятать где-нибудь, а сами выйти на бой. И клянусь, это будет славная битва. Кстати, у тебя есть возможность взять еще двух секундантов.
– Я не стану обращаться за помощью к королю.
– Ты упорно стараешься не называть его отцом? – с грустью в голосе спросил Хайме.
– Мой отец умер в тот день, когда предал мою мать, – скупо ответил Виктор.
– Что же, – вздохнул Хайме, – не буду пока переубеждать тебя. Может быть, со временем твоя душевная рана зарастет и ты наберешься мужества простить его. А пока ложитесь спать, и я постараюсь, чтобы ваш сон не был нарушен.
Настя слушала разговор братьев молча. Теперь она понимала, что творилось в душе у Виктора и почему он так старательно избегал разговоров об отце. Ей самой было знакомо это чувство. Отец развелся с матерью, когда Насте было всего пять лет, и она тоже не смогла простить его. Возможно, то первое детское потрясение и послужило толчком к появлению у нее магического дара. Непроходящая душевная боль разбудила его.
Настя отлично понимала Виктора. Теперь, когда она узнала его последнюю тайну, он стал ей еще ближе и роднее. Но отчасти она была согласна и с тем, что сказал Хайме. Неведение стало благом для Виктора, помогло ему сохранить чистоту души, которая так восхищала ее и за которую она полюбила его. Он не перекладывал свою ненависть на весь окружающий мир и всегда был готов прийти на помощь любому, кто в ней нуждался.
Они зашли в комнату и сели на кровать. Виктор чувствовал себя виноватым перед Настей и не решался посмотреть ей в глаза.
– Ты осуждаешь меня? – наконец тихим голосом спросил он.
– За что?
– Я втянул тебя в эту историю, хотя не имел на то никакого права. Я должен был защищать и оберегать тебя, а не сводить личные счеты с конунгом Нидудом. Я очень виноват перед тобой, Настя. Прости меня, если сможешь.
Настя прильнула к нему и погладила рукой по щеке.
– Глупый! Как я могу осуждать тебя, если ты подарил мне счастье?! Мы вместе чуть больше месяца, но мне кажется, что я знакома с тобой целую вечность! За что я должна прощать тебя? За то, что ты вырвал меня из плена одиночества?! За то, что
