наплевать на Хейдрун?.. Ивар, подумав, не стал ходить вокруг да около.
– Вас расстроила гибель сестры? – прямо спросил он. И посмотрел на Йена.
Тот глаз не отвел:
– Сами как думаете? Конечно, расстроила.
– А вас, Ларс? – Взгляд советника переместился левее.
Парень вскинул голову, отбросив со лба прядь медных волос:
– Меня? Нет!
Лорд Мак-Лайон приподнял брови. Ларс громко фыркнул:
– Что, нагляделись на крошку Альви и ждали от нас вселенской скорби, по ее примеру? Бросьте! Хейдрун, понятно, жаль. Смешная была девчонка, я любил ее. Но то, что с ней сделали… это меня не расстроило, нет. – Его глаза, ярко-синие, как у сестры, холодно блеснули. – Я зол, сударь. Зол, как горный тролль, вот что я вам скажу!
– Хм, – выдавил из себя первый советник Кеннета Мак-Альпина. С такой реакцией на потерю близкого человека он сталкивался впервые. – Вы злы на убийцу?
По лицу парня скользнула гримаса отвращения:
– Этот выродок того не стоит. Меня бесит, что его до сих пор не поймали! Прошло уже столько времени, а никому и дела нет! Конунг как ни в чем не бывало усвистел в Ярен, Гуннар отмалчивается по углам, а отец даже не почесался, чтобы…
– Осмелюсь не согласиться, – усмехнулся Ивар, присаживаясь на угол стола, – ярл почесался, и основательно. Иначе бы я, говоря вашими словами, «усвистел» отсюда еще раньше Длиннобородого… Кстати, вы всегда зовете свою матушку по имени?
– Что? – удивленно переспросил Ларс. И после паузы громко расхохотался: – А я-то гадаю, чего вы так глаза выкатили, когда я назвал нашу Альви «крошкой»!.. Боги с вами, сударь, ей всего тридцать лет и она мне не мать. Отец взял ее в жены, когда Хейдрун была еще в колыбели.
Ивар вспомнил странную реакцию Альвхильд на совершенно безобидные вопросы – и с размаху хлопнул себя по колену:
– Так вот в чем дело!
– Опростоволосились, а? – Ларс вновь покатился со смеху. – Небось Альви не знала, куда себя и девать, когда вы назвали Хейдрун ее дочкой! К тому же не один раз, верно? Ну, умора! Хотел бы я на это посмотреть!
– Прекрати, – сказал Йен, – нашел время веселиться. Вы говорили о каких-то вопросах, сударь? Задавайте. И не обращайте внимания на Ларса, он будет хохотать даже на смертном одре…
– Только на собственном, – великодушно пообещал ему брат, – на твоем, старина, я обещаю быть паинькой и прилежно ронять слезу в мозолистый кулак.
Он встряхнулся, словно сбрасывая с себя остатки веселья, и посмотрел на лорда Мак-Лайона.
– Ну, что вы хотели спросить? – Так как с ответом шотландец не торопился, деятельный Ларс, поерзав на табуретке, добавил: – Если подозреваете, что кто-то из нас двоих зарезал сестру, как поросенка, то скажу сразу – это бред! Мы ее сроду и пальцем не трогали.
– Ларс! – повысил голос его брат.
Непоседа нахохлился:
– Я же не дурак, в самом деле! Отец велел Хейдрун запереться, и она заперлась. Эйнар был пьян как скотина, никакого оружия при нем не было. Значит, он ее не убивал! А ножом ее пырнул тот, кому она среди ночи сдуру дверь открыла… И кому еще она открыть могла, как не родне, а? Так что на твоем месте, братец, я бы не был так спокоен.
– Ларс, во имя богов! Что ты несешь?!
Тот вскинулся было, но Ивар быстро поднял руку, жестом унимая спорщиков.
– Любопытная теория, – испытующе глядя на Ларса, проговорил советник. – Признаться, мне она тоже представляется наиболее вероятной. Однако не будем торопиться с выводами, господа. Для начала я все-таки попросил бы вас обоих рассказать, чем вы были заняты в тот вечер. Начиная с момента, как вернулись в дом конунга из храма. Кто первый?
Йен пожал плечами:
– Могу и я. Только не представляю, что тут может быть для вас полезного: мы ведь узнали о смерти сестры лишь на следующий день, от отца. Но извольте: мы вернулись с капища, вошли в дом следом за батюшкой и Альвхильд – вероятно, последними из родственников. Отдали свои пояса ярлу Гуннару, прошли к столу… А потом был праздник. Ничего особенного, обычный свадебный пир. Конунг заскучал и предложил отцу помериться силами – ну, вы видели, я про бочонки с брагой. Отец согласился, ярл Гуннар тоже изъявил желание – и они отправились за топорами. Кого-то из дружинников конунга послали за мерзлыми бочонками. Все было
