Тем не менее на все происходящее Ивар смотрел не без любопытства. Капища да жрецы были ему в новинку. Пожалуй, не относись конунг так лояльно к христианству, шотландских гостей к священной роще и вовсе не подпустили бы, но посчастливилось. И зрелище, по мнению лорда Мак-Лайона, было весьма занятное: хоровод голых кипарисов, маленький круглый храм, жрец в просторных одеяниях, поверх которых наброшена цельная медвежья шкура, деревянная статуя бога Одина, пылающая жаровня – да уж, такой экзотики в Лоуленде днем с огнем не сыщешь! Кстати говоря, на что жениху бубен? И зачем надо так в него лупить – того и гляди кожа треснет?.. Советник перевел взгляд с Эйнара на его невесту. Прехорошенькая. Стройная как тополек, ясноглазая, с задорно вздернутым носиком и ярко-рыжими волосами, плащом спадающими по плечам. «А Гуннар не врал, однако, – любуясь девушкой, подумал Ивар. – Само очарование. И на отца ни капли не похожа, разве что волосы…» Гулкий стук колотушки о бубен стих. Лорд Мак-Лайон оторвался от разглядывания невесты и прищурился: жрец Одина длинной палкой подцепил с жаровни внушительных размеров железное кольцо. Да уж, с обручальным спутать трудно – оно и как браслет болтаться будет, даже на Творимире!
Толпа вокруг храма дружно затаила дыхание. Старейшина шагнул к бочке с водой, поперек которой лежала чистая деревянная дощечка, – и брякнул на нее кольцо. Сделал брачующимся знак подойти, полил дощечку из ковшика и одним движением перевернул. Дымящееся кольцо соскользнуло в воду. На светлом скобленом дереве остался только выжженный круг. А на камни храма вступил Ингольф Рыжий. Занял у бочки место отступившего жреца и поднял голову.
– Боги создали жизнь, – торжественно начал ярл, – а потом создали мужчину и женщину – для продления этой жизни. И сегодня, с благословления Одина…
В руке Ингольфа блеснул нож. Невеста и жених возложили открытые ладони на черный отпечаток кольца.
– Ты, дочь моя, Хейдрун, – ярл сделал глубокий надрез на ладони девушки, – и ты, Эйнар, сын Олафа…
Новый надрез – уже на заскорузлой ладони жениха. Сэконунг равнодушно следил за клинком. На свою улыбающуюся невесту он с начала церемонии не взглянул ни разу. «Оно, может, и к лучшему, – подумал советник, наблюдая, как молодожены смыкают руки – надрез к надрезу, кровь к крови. – И так все договоренности на волоске висят».
– Ивар! – В его локоть впились холодные пальчики жены. – Ивар, смотри!
– Куда? – отвлекшись от размышлений, лорд Мак-Лайон повернул голову. И, окинув быстрым взглядом скопище людей вокруг, недоуменно пожал плечами: никакой возможной угрозы празднику он не заметил. Бойцы ярлов и конунга, надзирающие за порядком, тревожных знаков не подавали, толпа гостей и зевак уважительно внимала Ингольфу Рыжему, даже погода – и та была ясной, безветренной. Ивар вопросительно посмотрел на Творимира. Тот пожал плечами.
– Милая, – начал советник, – я что-то не очень понял…
– Да ведь ты не туда смотришь! – зашептала Нэрис, пихая его в бок. – Вон, у левого края! Где простой народ собрался, возле телег, ну?..
Он прищурился. Там, куда настойчиво указывала супруга, стояла тонконогая белая лошадь. А на ее спине, стиснув в руках поводья, неподвижно застыла хрупкая женская фигурка в расшитом серебром черном плаще. Девушка. Молодая, с непокрытой головой и бледная как смерть. Русые волосы рассыпались по плечам, губы закушены, в глазах – отчаяние…
– Сольвейг, – вполголоса констатировал лорд. И тихо порадовался, что Эйнар стоит к несчастной спиной. «Только бы не обернулся! – промелькнуло в голове шотландца. – Обряд еще не завершен, и если сейчас… Какого дьявола этот ярл островной свою сестру вообще из дома выпустил? Или это провокация?»
Ивар нахмурился, краем уха ловя долетающие от храма слова древнего обряда. И вновь посмотрел на Сольвейг. Ее бледные щеки вспыхнули двумя красными пятнами. А загнанный, как у раненого олененка, взгляд вдруг изменился – теперь в нем стояли не слезы, а холодная ненависть.
– Чтоб я сдох, – проскрипел советник Кеннета Мак-Альпина. – Если Рыжий сейчас наконец не закончит, мы получим полномасштабную войну!
– Ивар, тише!.. – перепугалась Нэрис. – Тише, ради бога, на нас Гуннар с Тирой оглядываться начинают! Уже почти что всё, только кольца остались да благословение. Какая-нибудь минута – и… Ой.
Дочь ярла Ингольфа, уже протягивающая жениху обручальное кольцо – на острие меча, как полагалось, – замерла. Голубые глаза невесты натолкнулись на одинокую всадницу у телег. Пушистые ресницы дрогнули, на губах мелькнула мимолетная улыбка победительницы – вне всякого сомнения, соперницы друг друга знали. Ивар тоскливо чертыхнулся. Глухо лязгнули друг о друга скрестившиеся клинки, и звонкий голос дочери ярла взлетел над рощей:
– Мой нареченный супруг! Я вручаю тебе свою судьбу и меч моего отца в знак его благоволения тебе и твоему роду. Да будет наш брак крепок, как эта сталь, и так же угоден Одину!..
