Эйнар молчал.
Стоящий в первом ряду гостей конунг сдвинул кустистые брови и прошипел что-то сквозь зубы. По толпе вокруг храма пробежал недоуменный шепоток. Кругленькая Тира, обряженная в лучшее платье, поверх которого был наброшен привычный черный передник, осуждающе покачала головой. В ее взгляде, брошенном на Длиннобородого, сквозило откровенное неодобрение. Бесстрастное лицо ярла Ингольфа ничего не выражало, но напрягшиеся плечи и стиснутый в пальцах ритуальный нож явно не сулили ничего хорошего… Лорд и леди Мак-Лайон тревожно переглянулись.
А над притихшим холмом вдруг разнесся раскатистый бас Гуннара:
– Гордись, Рыжий! От красоты твоей дочери у сыновей конунга языки отнимаются! А уж клинок-то какой знатный – у меня самого руки затряслись… Не им ли ты о прошлом годе данов земель да жизни лишал?
Эйнар, вздрогнув, поднял голову. Встретился глазами с отцом, дернул щекой и, помедлив, все-таки принял из рук своей невесты наследный меч Рыжего.
– Я принимаю твой щедрый дар, Хейдрун, дочь Ингольфа, – деревянным голосом произнес жених. – И в ответ кладу к твоим ногам меч моего отца. Храни его, как верность мне, и передай старшему сыну, когда придет время. И да будет наш брак крепок, как эта сталь, и так же угоден Одину…
Последнюю фразу Эйнар выдавил из себя по слову, через силу, но все-таки выдавил. «Слава тебе, господи, – с облегчением выдохнул Ивар, уважительно косясь на буйного ярла Гуннара, – обошлось!.. А этот бесхитростный вояка не так прост, как кажется. Ведь рискнул же, вылез. И про данов очень к месту ввернул, знал, на что давить».
Морщины на лице Ингольфа Рыжего разгладились. Он передал нож жрецу и торжественно поднял руки:
– Великий Один сейчас здесь! И он услышал, что вы объявили о своем союзе!..
Колотушка вновь ударила в бубен. Гости и прочие любопытствующие радостно загомонили. Счастливая новобрачная прильнула к груди своего теперь уже законного мужа и спрятала сияющее личико в складках его плаща. Эйнар остался ко всему этому безучастен.
– Не свадьба, а похороны какие-то, – проговорила Нэрис.
– Глупости, – отмахнулся королевский советник. – Я, признаться, до последнего не был уверен, что Эйнар удила не закусит. Вот тогда бы действительно хоронить замучились! А это… Дочка Ингольфа и правда собой хороша. Плюс влюблена по уши. Поверь, недолго Эйнару печалиться.
Леди Мак-Лайон горько усмехнулась. Она вспомнила Грейс, которой в свое время не помогли ни красота, ни искреннее чувство к советнику короля Шотландии. И это при том, что сердце Ивара на тот момент было совершенно свободно! Так что уж говорить об Эйнаре?
– Поздравь молодоженов за нас обоих, – сказала Нэрис. – Меня раздавят в этом столпотворении. К тому же я Тире и Астрид обещала с кухней помочь. Гости со всей страны съехались, рук не хватает. Ты ступай, поздравь, как положено, а мы с Ульфом…
– Нэрис.
– Да, я не хочу идти с тобой! И Эйнару в лицо врать, как я за него рада, тоже не хочу!.. Я, слава богу, не королевская гончая, и от меня хорошей мины при плохой игре не требуется. Не обижайся, милый, но я не могу. Давай лучше ты сам как-нибудь, хорошо?
Ивар кивнул и приобнял расстроенную жену за плечи:
– Хорошо. Езжай вместе с Астрид, встретимся на пиру. А насчет этой злосчастной свадьбы – не трави ты себе душу!.. Да, жаль, что все так вышло, но Эйнар поступил правильно. Ярл Ингольф отказа бы не принял. А увезенная против воли семьи девушка обрекла бы себя на роль наложницы, но никак не жены.
– Почему? У Эйнара же были самые серьезные намерения!
– В том-то и дело. На них одних далеко не уедешь. Брак без отеческого благословения и положенного обряда в глазах общества все равно будет недействителен. Ты ведь нравы северян лучше меня знаешь.
– Да, но… мне казалось, что Сольвейг готова была пожертвовать своим положением ради…
Лорд Мак-Лайон покачал головой:
– Самопожертвование, милая, это обоюдоострый клинок. Он больно ранит своего хозяина. Удайся влюбленным побег – и они через год возненавидели бы друг друга. За вечную вину перед родными, за неотвратимую междоусобицу, за незаконнорожденных сыновей… Любовь не должна быть слепой, Нэрис. Иначе она принесет только беды.
Леди тяжело вздохнула, соглашаясь. И поспешно натянула на лицо улыбку – к ним проталкивалась раскрасневшаяся Астрид, жена среднего сына конунга.
