Хрупкие вещи. Истории и чудеса (сборник)

Спустился по лестнице и нашел Смита на площадке: тот яростно тыкал в кнопки маленького серебристого телефона.

– Ни фига не ловит. Позвонили, пытаюсь прозвониться назад, а сигнала не дает. Тут у них просто каменный век, будь он неладен. Как ваш костюм? Все в порядке?

– В полном.

– Молодчина. Никогда не трать пяти слов, если можешь обойтись двумя, а? Я мертвецов знавал, которые были разговорчивее.

– Правда?

– Не-а. Фигура речи. Пошли. Может, пообедаем?

– Конечно. Спасибо.

– Ладно. Двигайте за мной. Тут у них черт ногу сломит, но вы быстро разберетесь.

Ели они в огромной пустой кухне: на эмалированные жестяные тарелки наваливали полупрозрачную оранжевую копченую лососину на белом хлебе с хрустящей коркой и острый сыр, запивая все крепким сладким чаем из кружек. «Агой», как выяснилось, был большой металлический ящик, то ли печка, то ли титан. Открыв одну из многочисленных дверец в печном боку, Смит забросил внутрь несколько больших совков угля.

– А где остальная еда? И повара, и официанты? – спросил Тень. – Не может же нас быть только двое.

– Верно подмечено. Всех доставят из Эдинбурга. Работает как часы. Кормежка и обслуга будут здесь к трем и начнут распаковываться. Гостей привезут в шесть. Фуршет в восемь. Поболтают, поедят, посмеются, без напряга. Завтра с семи до полудня завтрак. После полудня гости гуляют, созерцают живописные виды и все такое. Во дворе сложат костры. Вечером костры зажгут, у всех случится бурная северная ночка – будем надеяться, соседи не помешают. Утром в воскресенье ходим на цыпочках из уважения ко всеобщему похмелью, в воскресенье после полудня приземлятся вертолеты, а мы помашем всем ручкой. Вы заберете конверт с деньгами, и я отвезу вас в гостиницу, или, если вам охота сменить пейзаж, можете поехать со мной на юг. Нормально?

– Роскошно, – отозвался Тень. – А кто может объявиться в субботу вечером?

– Да брюзги всякие. Местные, всем настроение портят.

– Какие местные? – спросил Тень. – Тут на много миль одни овцы.

– Местные. Они тут повсюду, – сказал Смит. – Их просто не видно. Прячутся, как Соуни Бин и его семейка.

– Кажется, я о нем слышал, – сказал Тень. – Имя вроде знакомое…

– Историческое лицо. – Смит хлюпнул чаем и откинулся на спинку стула. – Дело было лет шестьсот назад – после того как викинги свалили назад в Скандинавию или переженились и давай принимать христианство, пока не превратились в горстку таких же шотландцев, но до того, как умерла королева Елизавета и Яков спустился с гор, чтобы править обеими странами. Где-то в этом промежутке. – Он еще отхлебнул. – Так вот. В Шотландии то и дело исчезали путники. Обычное дело. Ну, в те времена, если ты отправлялся в дальний путь, то не всегда возвращался домой. Иногда проходили месяцы, пока все понимали, что ты не вернешься, а тогда винили волков или непогоду и решали путешествовать отрядами и только летом… Но как-то один путник ехал с отрядом, и вдруг из-за холма, с деревьев на них попадали, повылезали дети – целая свора, стая детей, с кинжалами и ножами, костяными дубинами и крепкими палками, и они набросились на путников, стащили их с лошадей и прикончили. Всех, кроме нашего чудака, потому что он отстал от остальных и спасся. Только он один и спасся, но ведь достаточно и одного, правда? Он добрался до ближайшего городка и давай голосить, ну, и горожане собираются, зовут солдат и идут в холмы с собаками… Убежище ищут много дней и уже решают плюнуть, но тут у входа в пещеру на берегу собаки вдруг воют. И все спускаются в пещеру. Выясняется, что под землей целые катакомбы, и в самой большой и глубокой пещере сидит старый Соуни Бин и его выводок, а на крюках туши болтаются, закопченные или зажаренные. Ноги, руки, бедра, кисти и ступни мужчин, женщин и детей висят рядами, как вяленая свинина. Разрубленные тела в рассоле, типа солонины. Груды монет, золото и серебро, горы часов, колец, мечей, пистолей и одежды, невообразимое богатство – они ведь ни пенни не потратили. Сидели себе в пещерах, ели, размножались и ненавидели… Он жил там много лет. Старый Соуни, он был королем в личном королевстве – он сам, его жена, его дети и внуки, а кое-кто из внуков был заодно и его ребенком. Эта банда любила инцест.

– Это правда было?

– Говорят. Есть записи процесса. Семейство отвезли в Лит, чтобы там судить. Суд принял любопытное решение: в силу своих поступков Соуни перестал быть человеком. Приговорили его как зверя. Не повесили, не отрубили голову. Разожгли большущий костер и бросили туда Бинов, чтоб сгорели дотла.

– Всю семью?

– Не помню. Может, детишек сожгли, а может, и нет. Наверное, сожгли. В здешних краях с монстрами не церемонятся.