Люк закрылся.
Помещение со всем его содержимым содрогнулось.
Девушка упала на рёбра люка, на неё свалился Вербов.
– Денис?! – прилетел сверху крик Лобанова. – Инга?!
– Прости, – с трудом выговорил Вербов, пытаясь сползти со спутницы. Навалившаяся на спину тяжесть помешала это сделать, показалось, что на него упали все, кто влез до него в Колонну, но это оказался один Лобанов.
– Чёрт! Не удержался… вы успели… а я подумал…
– Поднимайся!
– Пытаюсь…
– Я потерплю, – выговорила Вершинина, дыша в ухо Вербову.
– Он слезет, и я встану…
– Поднимаюсь, поднимаюсь, – проворчал Лобанов. – Везёт же разведке…
Загудело со всех сторон. На спину Вербова упала ещё большая тяжесть. Он охнул, напрягся.
– Макс!
– Это не я… похоже, мы взлетаем…
Действительно, впечатление было такое, будто они попали в кабину стартующей ракеты.
Впрочем, именно это и случилось, хотя знать это наверняка они не могли.
Навалившаяся на тела сила стала невыносимой.
Вербов, напрягаясь так, что у него едва не лопнули жилы на руках и ногах, приподнялся, и девушка повернулась на бок. Он упал рядом, продолжая держать на себе ругавшегося шёпотом Лобанова. Успел прошептать на ухо Инге:
– Держись, любимая…
Сознание померкло…
Погода стояла великолепная: ветер, несущий позёмку, стих, солнце сияло вовсю, снежные поля и торосы вокруг сверкали словно покрытые алмазной пылью, температура воздуха повысилась до минус семнадцати градусов, – и работа спорилась.
Десантники расчистили взлётно?посадочную полосу от снега, отправили самолёт обратно на «большую землю», помогли полярникам с расчисткой дорожек посёлка и с энтузиазмом принялись обустраиваться сами.
Пименов заскочил в шахтный домик, где его бригада вместе с бойцами готовила к спуску в озеро новый подводный модуль, потом вернулся к себе в штабной домик, собираясь связаться с Москвой. И в этот момент снизу – из глубин ледяной толщи, накрывшей озеро Восток, раздался тяжкий всхлип, будто некий исполин в озере проснулся и набрал в грудь воздуха.
Вслед за этим странным всхлипом прилетел низкий гул и неистовый треск, поколебавший штабной домик так, что он заплясал на опорах.
Снаружи послышались крики.
Пименов, а вслед за ним пилот «Глазастика» и замначальника станции выскочили из домика в одних свитерах.
Всё достаточно гладкое поле посёлка пересекала трещина!
Но не это привлекло внимание Михаила Павловича. На горизонте, в полутора десятках километров от станции, вставал в небо, расширяясь, белый искрящийся фонтан! Внутри него просверкнула молния, превращаясь в красную иглу, замершую в воздухе на несколько мгновений.
– Твою курносую! – сипло изумился Васюченко.
Аксёнов не удержался на ногах, скатился по ступенькам лесенки.
– Чтоб тебя!
Пименов помог ему встать.
Красная игла пошла в небо, обвитая яркими спиральками голубых молний, но потом начала заваливаться назад и снижаться. Пролетев несколько километров по направлению к посёлку, она вонзилась в торосы, поднимая снежный вихрь.
Гул стих, далёкий фонтан опал, природа успокоилась.
Пименов очнулся.
– Семеныч, снегоход!
