больших планшетов, выведя на экран карту земель вокруг Великой. — Держите.
Он протянул мне стилос и внимательно следил, как я обрисовывал границы владений клана Прошлых.
— Вот владения этих кошаков. — Я хмыкнул, поглядев на очерченный немалый кус земли. В него, кстати, и крупный город входил. — Видите. Тут, в этой долинке, было центральное имение клана. Да-да, именно тут. Я здесь шел в начале осени и нашел эспаду. Как оказалось, она принадлежала главе клана. Я, кстати, умудрился ей порезаться. И моя жена, Вера, как-то передала мне остатки воспоминаний самого главы, его последний бой. Я не знаю, это ли активировало микрочастицы, что-то другое, как вообще они оказались совместимы со мной, но все дело именно в этой эспаде. В результате мне стала подчиняться уцелевшая техника клана.
— А тот планшет, который активировала ваша жена? Он ведь настроен именно на нее, вы не можете его включить? — поинтересовался щуплый парень с обритой налысо и изукрашенной татуировками головой, кстати.
— Да, его активировала Вера. Но насколько я потом сумел разобраться, разрешение на активацию дал я. Та кошка, из Прошлых, тоже была из нашего клана.
— Это не кошки. — Профессор неторопливо уселся в раскладное кресло, которое ему установили ассистенты сразу после того, как разобрали аппаратуру и вещи. — Это люди. Просто геномодифицированные. Те останки, мимо которых мы шли — они все принадлежат людям. У нас достаточно подтвержденных генетических исследований, чтобы утверждать это. Более того, сержант, они могли иметь с нами общее потомство.
— Ни хрена себе… — Я тоже уселся на непонятно как сохранившийся стул.
Какое-то время я молчал, смотря на уверенную суету ученых, а потом спросил профессора:
— А почему их не клонировали? Пусть клонирование человека запрещено, но ведь тут исключительный случай?
— А для чего, сержант? Понимаете, клон не становится автоматически тем, кем он был до взятия образцов. Обычно это просто тупое создание с некоторыми инстинктами с уровнем интеллекта, как у тупой черепахи, агрессивное, бесполезное для чего-либо, кроме изъятия органов. Потому никто и не возражает. Проще вырастить необходимый орган отдельно, — снова вступил тот же паренек. Хотя, какой этой парень, девка это. Просто голос прокурен, и сисек почти нет. — Так что будут тупые болваны с хвостами и ушами.
В этой комнате мы сидели еще часов пять. Точнее я не засекал, потому что к завершению работ мы с профессором наклюкались нашего городского вискаря. Очень он профессору понравился. Ну а что, у нас его делает один из тех парней, которые этому чуть ли не с пеленок учатся. Рональд Данни, из семьи потомственных делателей виски.
Убил Рон одного за другим пятерых воздыхателей своей подруги и получил пожизненное. Правда, подруга, по его словам, плакала на суде, жалела, что вела себя как последняя блядь, но поздно. И Рону тут еще минимум двадцать годов париться, и ей облом, нет жениха-миллионера.
Короче, я из пещеры вышел сам, а вот профа вытащили под белы ручки его помощники.
Сэм только головой покачал, глядя на это безобразие.
А я втихую сунул бритой девице еще один пузырь, у меня их всегда с собой пара штук. Мало ли, пригодятся. Вот и пригодились, профессор стал здорово разговорчив к завершению пузыря.
— Ты понимаешь, сержант, нам наплевать на эту планету, на этих вымерших нэк, на ваши потуги что-то отыскать. Но вот на то, что генетическая линейка на этой планете почти один в один с Землей, и при этом цивилизация тут хоть и с какой-то магической хренью, но при этом очень высоко технологически была развита целую тысячу лет назад. А точнее, намного раньше, самый старший механический артефакт мы датировали трехтысячелетней давностью. Ты представляешь, что это значит? Чего киваешь башкой, совершенно не представляешь. Ни хера себе не представляешь. Да эти все артефакты, эта гребаная магия, или как там эта хрень называется — ничто по сравнению с этим. И пока мы хоть немного не поймем, в чем дело, карантин с этой планеты снят не будет. Самое странное то, что они даже не пытались выйти в космос, нет ни одного даже близкого подобия космодрома, вообще. А они точно могли бы это сделать. — Профессор попытался торжественно махнуть рукой, но в результате ткнулся носом мне в плечо и захрапел.
Так его, готового, и вытащили. Ладно, хоть носилки у нас были, а большинство аппаратуры ученые оставили в комнате управления.
То еще зрелище было, похоже. Вокруг кладбище, темно, торжественно тихо настолько, что каждый шорох гремит, лучи фонарей выхватывают из тьмы множество постаментов с останками, и пьянющий проф на руках у своих яйцеголовых помощников, пытающийся петь какую-то развеселую песенку.
Призрак немного потаскался за нами, но, похоже, ему это явно надоело. Впрочем, он передал мне еще пару образов-
