успокоилась.
Впрочем, о спокойствии говорить было еще рано. За все время плавания мы как-то умудрялись обходить бурю стороной, и это был мой первый шторм. А буря набирала силу. Рев ветра уже не заглушали деревянные переборки. «Счастливчик» мотало на взбесившихся волнах, словно он был жалкой песчинкой. Мы взмывали вверх, и я вцеплялась в край стола до побелевших костяшек, а потом с громким уханьем падали вниз. Бриг кренило, и несколько раз я едва удержалась на месте, чтобы не упасть на пол и не покатиться до стенки. Я так ясно представила себе картину этого жуткого перекатывания по полу, что не выдержала, и из горла вырвался истерический хохот.
Оли забралась мне на голову и деловито шевелила лапками, пытаясь успокоить. Я сняла паучиху и вновь посадила на плечо. Отчего-то не хотелось прожить эти ужасные моменты в тумане. Я слышала топот на палубе и крики, доносившиеся до меня, — точней, отголоски, потому что громче всех ревел шторм.
— Всевышний, помоги, — жарко прошептала я, зажмуриваясь.
А потом я представила, что сейчас творится на палубе. Волны, накрывающие наш корабль, брань и крики Вэя на пределе возможности голосовых связок, попытки матросов не оказаться за бортом. Все это так ясно увиделось мне, что ощущение собственного присутствия на палубе стало реальным до невозможности. Я зажмурилась и потрясла головой.
В этот момент дверь в мою каюту открылась, и внутрь ввалился Лоет, удерживаясь за створку двери, угрожая вовсе снести ее с петель. Капитан вцепился в меня пристальным взглядом. С него ручьями лилась вода. Одежда и волосы были насквозь мокрыми.
— Держишься? — спросил он чуть охрипшим голосом.
— Ты хрипишь, — кивнув, ответила я.
— Ерунда, рев бури переорать — это тебе не на празднике криком бедных пиратов распугивать, — усмехнулся Лоет. Затем еще раз присмотрелся ко мне. — Не плачешь. Не страшно?
— А ты шел утешать? — помимо воли усмехнулась я. — Учти, Вэй, сегодня ангел просто желает удачи, ты мне еще за прошлую удачу остался должен.
— Восхитительна в своей наглости, — хохотнул пират. — Хорошо, мы поговорим об оплате. Кстати, почему ты не плачешь? Все девчонки плачут, когда им страшно.
— Бонг меня испортил, — процедила я сквозь стиснутые зубы, когда бриг опять ухнул вниз.
Мышцы пирата вздулись под облегавшей их мокрой одеждой, и он устоял на месте.
— Бонг всего лишь вытащил наружу то, что было спрятано в тебе. Тебя саму, мой Ангел, — капитан подмигнул мне. — Любуйся собой настоящей. И, пока у тебя нашлось занятие, я вернусь назад и продолжу вытаскивать наши задни… Спасать наши души.
— Удачи! — пожелала я.
— Скряга, — хохотнул Вэй, и дверь снова захлопнулась, чтобы при следующем крене открыться и с шумом закрыться.
Самым худшим стала тошнота, которая начала меня мучить от этой болтанки вскоре после визита капитана. И если обычную качку я легко выдерживала, то шторм меня победил. Олига вновь сидела на моей голове, успокаивая. Ее чудодейственные лапки немного уняли спазмы, но мне пришлось перебраться на койку, вцепиться в ее края рукой, а второй удерживать ведро, в которое наливала воду для умывания, и так провести остаток времени, пока вой ветра не начал стихать и волны не пошли на убыль.
На палубу я выбралась с зеленым цветом лица. На мою жалкую улыбку никто не отреагировал, измотанной команде было не до меня, и я стыдливо выплеснула за борт то, что выбила из меня буря. Оли покинула меня, как только все стихло, и убежала к своему хозяину. Кажется, Бонг ее отчитывал за то, что паучиха бросила его. Впрочем, как мне показалось, ее это не тронуло.
За штормом пришел штиль и все никак не мог закончиться. Поэтому вторая неделя проходила в однообразии и сонной скуке. Каждое утро я просыпалась, прислушиваясь к кораблю. Но море безнадежно молчало, и я разочарованно падала обратно на подушку. Движения отчаянно не хватало. Зато мои занятия с Красавчиком, Самелем и Кузнечиком стали явными, потому что от нечего делать мужчины начали подходить ко мне все чаще и увлекать за собой.
— Какого черта? — вопросил капитан, обнаружив Красавчика, замахивающегося на меня.
Изумление Лоета от моей просьбы убраться и не мешать было непередаваемым. Потом он обнаружил кока размахивавшим перед моим носом ножом — это едва не разрушило тонкую душевную организацию… Самеля. Вэй так ревел и плевался ядом, что уже мне захотелось закрыть уши бедному великану. Брань Кузнечика капитан выдержал уже более стойко, когда застал нас перед деревянной доской, куда я еще ни разу не попала дротиком. В конце концов Лоет ухватил меня за локоть и утащил подальше от всех.
