Расколотый Мир

Золотые карманные часы тихо тикали на столике у кровати, на «Истории Запада», возле флакона с успокоительным. Лив взяла их — скорее чтобы просто успокоиться — и поразилась, увидев, что вся эта странная встреча заняла считаные минуты. Ей же казалось, что прошло несколько часов.

Переговоры с мистером Бондом закончились неудачей.

Это был агрессивный здоровяк с обгоревшей на солнце лысиной и телом боксера, втиснутым в потную рубаху на подтяжках. Заполняя бухгалтерские отчеты в своем маленьком складском кабинете, он выглядел совершенно нелепо, но именно там Лив и нашла его.

— Пассажиров не берем! — пролаял он. — Дорога будет тяжелой. Вы вообще понимаете, где находитесь?!

— Да, мистер Бонд, я осведомлена о том, что путешествие будет опасным. Я могу заплатить.

Цену он загнул просто возмутительную, а когда Лив расстроилась, расхохотался:

— Говорят, вы доктор... Смыслите в лошадях?

— Нет.

— Сможете хотя бы вправить сломанную кость?

— Я не такой доктор, мистер Бонд.

— Тогда вы нам не походите.

Магфрид ждал снаружи у склада. Он так расстроился, увидев ее лицо, что она рассмеялась и порывисто обняла его:

— Улыбнись, Магфрид! Мистер Харрисон сказал, что хорошее случается с теми, кто улыбается.

Брошюру Харрисона Лив прочла накануне вечером в номере. Это не заняло много времени — шрифт был крупным, а мысли — простыми и бесцветными, как вода. Она называлась «Записки Самсона Смайлса, или Книга Нового Мышления». На титульном листе красовалось черно-белое изображение самого мистера Смайлса — нарядно одетого, с бакенбардами и священным спокойствием на лице. Его «Записки» содержали короткие, постоянно повторяющиеся максимы о вере в собственные силы, об упорстве, самосовершенствовании и добродетели. «Надежда — мать успеха; тот, чья надежда сильна, хранит в себе дар чуда». Фраза показалась Лив идиотской. «Улыбнитесь, и мир улыбнется в ответ! » И это считается размышлениями? «Лови момент!» Это считается религией? «Мы сами творим мир вокруг себя».

Она подумала над тем, что ответить мистеру Харрисону, если тот спросит, понравилась ли ей книга, и решила ограничиться вежливым «Мило!».

Она шла с Магфридом по городу, наблюдая за группами рабочих, менявших направление улиц, рывших канавы и возводивших стены; все они были потными и красно-коричневыми от грязи. Она подумала: «Мы сами творим мир вокруг себя! » Эта мысль одновременно пугала и вдохновляла.

— Улыбнись, Магфрид! Мы найдем выход.

Она спустилась к излучине реки, где полдюжины рабочих махали кирками в канавах, по пояс в грязной воде. Река текла мирно и сонно. Не верилось, что она таила опасность. «Она кажется такой спокойной, — подумала Лив. — Такой...»

— Чего лыбишься, дамочка?

Она вздрогнула.

Один из рабочих, опустив кирку, пялился на Лив со злобной ухмылкой:

— Хочешь спуститься к нам? Любишь там, где мокренько?

Другой рабочий загоготал и крикнул:

— Харрисон прислал нам шлюху! Давай прыгай сюда!

Остальные подхватили:

— Харрисон прислал нам шлюху! Харрисон...

Она развернулась:

— Магфрид, пойдем. Вернемся в гостиницу.

Магфрид яростно взревел и спрыгнул в канаву. Всплеснулась грязная вода, и рабочие в ужасе отпрянули от него. Он дотянулся до того, кто заговорил первым, и сильно ударил его по голове. Вырвал кирку у второго и ударил его в живот так, что тот согнулся пополам. Схватился с третьим и четвертым; расшвырял их по сторонам и оставил валяться в грязи. Черенок лопаты, гулко ухнув, огрел его по спине, но Магфрид, казалось, этого даже не заметил. Зарычав, он схватил рабочего за голову...

— Магфрид! Магфрид! Прекрати сейчас же. Магфрид, пожалуйста!