Услышав голос Лив, Магфрид остановился и повернулся к ней, неуверенно улыбаясь.
— Магфрид, хватит.
Она протянула руку и помогла грязному и мокрому Магфриду выбраться из канавы. Рабочие со стонами расползались прочь.
— Ах, Магфрид. Ты же не злой. Наверное, не стоило брать тебя с собой. Магфрид. Ох...
Сзади раздались медленные хлопки. Она повернулась и увидела мистера Бонда в рубашке с закатанными рукавами. Он быстро спускался по склону холма, хлопая в ладоши. За ним шли двое рабочих.
— Он с вами, доктор?
— Да, мистер Бонд. Это мой друг и пациент. Примите мои извинения за нанесенные увечья, если это ваши люди, но они...
— Черт с ними. Не мои. Харрисона. Как зовут вашего большого друга?
— Его зовут Магфрид.
— Все в порядке, они получили по заслугам. На это стоило посмотреть. Ваш друг — настоящий боец.
— Он не боец, мистер Бонд.
— Сильный и свирепый. Такие бойцы пригодились бы мне в дороге.
Она покачала головой:
— Он не боец, мистер Бонд.
Он мог стать бойцом. Настоящим чудовищем. Она замечала за ним склонность к приступам ярости, когда только нашла его. Но годы ее работы сделали его спокойным.
Бонд смерил Магфрида взглядом:
— Почему бы не дать ему решить самому?
Магфрид встретил озабоченный взгляд Лив и отвернулся. Потом широко улыбнулся и кивнул огромной головой.
— Магфрид, ты...
— Конечно, он уверен, — сказал Бонд. — Замечательно.
Бонд хлопнул Магфрида по плечу. Он и сам был здоровяком, но Магфрид возвышался над ним, словно башня. Белое луноподобное лицо Магфрида расплылось в широкой подобострастной улыбке. Лив стало не по себе, но она не видела другого выхода.
Бонд потер руки:
— Ну что, доктор! Обсудим плату за проезд?
— Сначала поговорим о том, сколько вы заплатите моему другу, мистер Бонд.
— Вот это другой разговор, доктор. Пойдемте обсудим дела.
6. КИНГСТОН
За всю поездку на запад от Харроу-Кросса до Кингстона Лаури выглянул в окно лишь однажды — и тут же об этом пожалел. Он привык к юго-востоку и окрестностям Ангелуса, где хватка Линии была крепче всего, где ландшафт давно и тщательно преобразован под нужды промышленности. Здесь же, у самых западных рубежей Линии, на сотни миль равнин и покатых рыжих холмов не было ничего, кроме бессмысленного пустого неба и грязи. Нетронутая земля ждала своего преображения. По обрывистым склонам холма бежала стая тощих, как спички, холмовиков; когда Локомотив проносился мимо, они поднимали головы... Кошмар. Лаури вздрогнул и задернул штору.
Заняться было нечем. Локомотив работал на всех парах, а Лаури был не нужен. Бездельничал, точно какой-нибудь штатский, во мраке пассажирского вагона. А безделья Лаури терпеть не мог. Дважды за час его мысли метались то к нервной надежде, от которой потели ладони (ведь он, возможно, ехал навстречу какому-то неожиданному, невероятному повышению по службе), то к отчаянию (с тем же успехом его мог ждать трибунал за любое из бесчисленных нарушений, в которых он, без сомнения, будет виновен).
Через некоторое время Лаури вытащил из чемодана один из томов Черного Списка и принялся изучать его: имена, лица, образ действий и длинный перечень преступлений врагов всего цивилизованного человечества... Он убеждал себя, что это нужно для дела, но на самом деле просто обнаружил, что праведная ненависть, охватывающая его, стоит лишь открыть Черный Список, успокаивает
