угрюмое ржание. Вторая немедленно вздернула голову и тоже заржала. Кип попытался подтянуть лошадь ближе к стене, но она встала как вкопанная в трех футах и продолжила есть траву, вырвав веревку из его рук.
Теперь Кип казался мне далеко внизу. Я видела, как он медленно подошел к своей лошади, подобрал веревку и снова потянул, на этот раз нежнее. Лошадь хмыкнула, топнула копытом, но не сдвинулась с места. Тогда Кип попытался запрыгнуть без опоры, но лишь скользнул по ее спине, сорвался и тяжело рухнул вниз. Лошадь попятилась, наткнулась на мою, которая тут же начала свой безумный танец, оглашая спящую деревню громким ржанием. В ближайшем доме раздались крики, зажегся свет. Распахнулась дверь, и на улицу выбежал мужчина, лампа в его руке, покачиваясь, прорезала светом темноту. За ним показался еще один с горящим факелом.
Я гадала, как заставить упрямое животное тронуться, но факел решил эту проблему: испуганная лошадь рванула через лужайку. Мне пришлось низко пригнуться, вцепившись в ее шею, когда она пронеслась мимо развешенного белья к дальней стороне колодца, где, вероятно, думала укрыться. Но Кип все еще не сел верхом. Он стоял, сжимая веревку, всего в дюжине футов от мужчин, которые надвигались со стороны стены. Его лошадь, как и моя, бросилась прочь от горящего факела, и Кип побежал следом. Его наполовину тащило, но он не отставал.
Теперь его скрывала большая белая простыня, сквозь которую вся эта сцена напоминала игру теней в свете факелов. Я видела, что двое мужчин догоняли Кипа, слышала крики людей из разных домов.
– Воры! – вопила женщина, и затем, когда к колодцу со всех сторон хлынули еще люди с зажженными факелами, стало достаточно светло и они смогли разглядеть Кипа.
– Омеги!
Толпа стремительно росла, и по их силуэтам я заметила, что люди были вооружены. Кто не держал факел, сжимал серп или секач. Один бросил веревку с петлей в сторону Кипа. Я попыталась пригнать мою лошадь к Кипу, но та лишь дрожала, не двигаясь с места. Человек снова попытался закинуть петлю на шею лошади Кипа, но веревка оказалась слишком коротка. Когда лошадь пробегала мимо колодца, Кип вскочил на круглый бортик и оттуда запрыгнул ей на спину. Несколько камней упали в колодец, но звука падающего на землю тела я не услышала, а чуть погодя увидела сквозь белую простыню силуэт Кипа, скачущего верхом на лошади. Потом простыня сорвалась с веревки и помчалась ко мне – это он, опутанный ею, несся вперед во весь опор, низко пригнувшись к шее лошади.
Однако людей становилось все больше, они выходили из каждого дома и надвигались со всех сторон поляны. Держа в руках горящие факелы, они, казалось, окружали нас огненным кольцом. Лошади в панике носились друг за другом по поляне. Кип старался освободиться от простыни, не выпуская при этом гриву лошади.
Кольцо всё теснее сжималось вокруг нас. Человек с факелом бросился ко мне и схватил за ногу, крепко сжав лодыжку. Я не могла вырваться из цепких рук. Жар его факела опалил колено. Но в следующее мгновение он вдруг оказался завернутым в простынь, которую бросил в него Кип. Я сбросила с себя горящую ткань. Моя лошадь сочла это сигналом и взмыла ввысь. Я наклонилась к факелам. Люди, что их держали, казались черными контурами, которые стремительно неслись всё ближе, но в последний миг отпрянули в стороны. Отдельные огни смешались в общее пламя. За спиной я слышала громкий и быстрый, как мое сердцебиение, стук копыт второй лошади. Я не смела оглянуться и проверить Кипа и лишь выкрикивала его имя. Когда тот, наконец, откликнулся сквозь неистовый топот, я услышала, как у меня вырвался наполовину всхлип, наполовину смех.
Глава 12
В первые минуты безумного галопа я боялась, что мы никогда не сможем остановиться. Но, однако, вскоре мы узнали, что лошади были на удивление ленивы. Как только первоначальная паника схлынула и огни деревни скрылись из виду, лошади пошли очень медленно, и только пинки могли заставить их идти чуть быстрее, а не плестись. Большую часть ночи мы ехали так: пинок, короткий рывок вынужденного бега, длинный период неспешного шага. Я даже не представляла себе, как утомительна езда на лошади. Мне казалось, что ехать верхом так же просто, как и сидеть, но приходилось постоянно прилагать недюжинные усилия, чтобы не упасть, отчего бедра и ноги болели от напряжения. Да и лошадь все время норовила остановиться пощипать травку, и только натянутая вокруг шеи веревка понуждала ее идти вперед. Когда я подхлестнула ее, чтобы ускорить шаг, она так меня подкинула, что чуть зубы не выпали.
Я знала или, может, чувствовала, что мы все еще движемся в юго-западном направлении, хотя мы свернули с дороги вскоре после деревни. Когда забрезжил рассвет, мы увидели, что вышли к широкой равнине, чью бескрайнюю ширь нарушали только кочки с высокой травой и крохотные пруды. Ступив на болота, лошади замедлили ход. На этот раз я позволила лошади рвать траву, растущую в сырой земле. Кип подъехал ко мне и осмотрелся.
– Если мы спешимся тут, то никогда их снова не оседлаем.
