— Проверить сына.
Регг кивнул и поскакал к каравану, подзывая к себе Роэна.
Абеляр зашагал вдоль колонны к небольшому крытому фургону, в котором ехали его отец и сын. Он старательно не смотрел на небо, на Бурю. Беженцы улыбались ему, кивали, но он видел в их взглядах вопросы и неуверенность. При нём не было щита. На нём не было священного символа. Отвечая на приветствия и улыбки, он никак не объяснял отсутствие этих предметов и шёл дальше — к сыну.
Он обнаружил Эндрена и Элдена рядом с фургоном, под дождём. Элден улыбался и гладил мускулистый бок запряжённого быка, наверное, готовясь его распрягать. Эндрен стоял рядом, положив ладонь на плечо внука.
Элден заметил приближавшегося Абеляра. От дождя волосы мальчика прилипли к голове.
— Папа!
Возглас напугал крупное животное, и бык рванулся. У Абеляра дрогнуло сердце, но Эндрен оттащил Элдена назад, и бык, слишком уставший, сразу же успокоился.
Абеляр поспешил вперёд и одарил отца гневным взглядом.
— Следи за его безопасностью.
Улыбка Эндрена поблекла. Сначала он казался удивлённым, затем уязвлённым, затем разозлённым.
— Он не подвергался опасности.
— Я в полядке, — сказал Элден.
Абеляр подхватил его на руки, закрыв сына своим телом от Эндрена. Отцу он сказал:
— Люди перекусят, затем караван продолжит путь. Брось в себя немного еды.
Прогремел гром.
— Как идут дела? — спросил Эндрен.
— Люди не падают духом. Мы направляемся в Стоунбридж. Но местность и погода работают против нас. Мы движемся слишком медленно.
Эндрен кивнул. Он понимал, что на кону, хотя при Элдене не говорил об этом открыто.
— Если буря не сменит курс, я хочу, чтобы ты взял Элдена и Раннюю Зорьку и скакал в Дэрлун. Мы посадим на коней как можно больше беженцев. Остальные… останутся позади со мной и другими воинами, которые будут их защищать.
Услышав о перспективе скачки верхом на лошади, Элден захлопал в ладоши. Он любил ездить на Зорьке.
— Ты тозе идёшь, папа?
Эндрен и Абеляр посмотрели друг на друга.
— Ты должен отправиться с нами, — сказал Эндрен.
Абеляр собрался было покачать головой, но остановился. Чувство долга перед беженцами сражалось с отцовскими инстинктами. Он не хотел оставлять сына, но не знал, сможет ли бросить беженцев. Абеляр вспомнил сказанные ему Ривеном слова — «сначала ты должен научиться жить с самим собой». Он не знал, сможет ли поладить с собой, какой бы выбор не совершил.
— Поговорим, если до этого дойдёт, — сказал он Эндрену.
Прогремел гром.
Элден прижал два пальца к груди Абеляра, туда, где обычно висел его священный символ.
— Где цветочек?
И правда, где он, подумал Абеляр, но сказал только:
— Пропал, Элден.
— Плохие люди забрали?
Абеляр улыбнулся.
— Нет, сынок. Просто… его нет. Я… я его отдал.
— Верни, пап.
Ответа на это Абеляр не придумал.
— Давайте поедим, — сказал Эндрен, забирая внука у Абеляра.
Абеляр коснулся его руки.
— Прости, что я на тебя сорвался.
— Пустяки, — отозвался Эндрен. — Пойдём, Элден.
Они направились туда, где жрецы создавали пищу.
