высказал и всё сделал как надо.
Разумеется, Шевел тоже пытался отговорить того, кого уже считал своим командиром, от путешествия в одиночку, да ещё и в такие опасные места. Но усердствовал без фанатизма – чувствовалось, что ничем не хочет вызвать неудовольствия принца. Что ж, Роннар просто оборвал собеседника, мол, слушать не желаю, и перевёл разговор: велел готовиться и выступать. Прямо теперь. Да, осень закончилась, наступило время зимы: небо забелило землю, и обындевевшие остатки жухлой, но стойкой, ещё не полёгшей травы, выглядели, словно друзы халцедона на фоне слюдяной поверхности реки. По ночам морозом схватывало так, что на улицу и носа не хотелось высовывать. Ну так и что?
Что делать, если приходится воевать? Солдат должен быть стойким. Бойцы Шевела даже не пытались роптать, они поспешно собирали всё, что пригодится в зимнем походе, и припасы в обоз готовили именно такие, какие нужны: жирную и сытную пищу, тёплые палатки, одеяла, шкуры, чтоб стелить их поверх снега, и запасные толстые портянки.
Разумеется, большую часть пути принц проделал в составе отряда. Двигались быстрее, бодрее – каждый из них хотел скорее оказаться рядом с Арисфортом. Будь что будет, но там-то должны были остаться какие-никакие строения, может быть, даже с крышей, и будет возможность согреться у очага.
Бестий им не встречалось, лес казался бесчувственным, почти мёртвым, сдавшимся в борьбе с зимой, отказавшим в приюте чужакам и не готовым прикрыть своих. Деревья сбросили остатки листвы, кое-где лежал снег, а через два дня по-настоящему подморозило, и утро «порадовало» отряд белоснежной взвесью в воздухе, тонкой, словно туман. Кутаясь в плащ, Роннар удивлялся сам себе – сделаться нечувствительным к холоду никак не получалось, хотя любой поборник это умел. Годтвер, который, разумеется, отправился на восток с отрядом, например, выглядел так, словно вокруг блаженствует лето, ароматное и уютное – то есть у него как раз всё в порядке.
Принц даже подумал было спросить у него, в чём, по его авторитетному мнению, загвоздка. Но удержался. Справится.
– А ты что же – правда собрался в одинокий поход? – Остреборхский поборник, как всегда, без колебаний полез с разговорами сам.
– Да, собрался.
– Опять ты за своё… Вроде ж говорили, что тебе нужно командовать, а не геройствовать.
– Так, хватит.
– Ладно. Но я решил было, что тебя больше всего интересует Арисфорт и возведение цепи укреплений с запада на восток, чтоб дать землепашцам возможность работать и кормить солдат. Я ошибся? Или ты уже готов мне довериться? Считаешь, что сделаю всё так, как тебе нужно?
– Считаю. А не должен?
– Должен, – заверил Годтвер с выражением полного удовлетворения на лице. – Это по-княжески, даже по-королевски, вот что я тебе скажу. Напоказ ты никогда не должен сомневаться в верности своих людей – и им такое обидно, и тебя вроде как унижает. Ведь что же получается – тебя разве можно предавать? Ну очевидно же, что предавать тебя нельзя, все должны считать, что это невозможно. Проще говоря: сомневайся, конечно, в ком хочешь, но виду не подавай. А я, как все остальные, выполню свой долг до конца.
Роннар скривился.
– А потом, после захвата и удержания Арисфорта – что будет?
– Потом поинтересуюсь, планируешь ли ты отстаивать Остреборх?
– После Беотрайда наступит очередь и твоей родной области. Но вообще Остреборх мог бы и подождать, не так уж там плохо.
– Но потом – собираешься, я понял. Тогда мне само Пламя велело остаться здесь. Опять же: остальные поборники собираются под твоё крыло, значит, и такому, как я, тут самое место. Кто из наших уже приехал?
– Звучит вызывающе. Почему интересуешься? Хочешь выбрать следующего противника? К примеру, Раян приехал. И Могауд.
– Ну надо же, южанин! Неужто! Давно хотел с ним встретиться.
– Помериться силой?
– Это тоже. Но мне с Раяном пока делить нечего, подерёмся разве что для интереса.
– А с Могаудом, значит, есть. – В душе принца зашевелилось раздражение – без него в общении с Годтвером не обходилось почти никогда.
– Да брось, Могауд – старик. Ему давно пора на покой, а он упорствует.
