И в полусне ему показалось, что на его голову ободряюще легла тяжёлая и горячая рука.
Утром поборник стряхнул с капюшона и плаща навалившуюся ночью груду снега, заскорузлыми от холода пальцами свернул чембур, на длину которого конь всю ночь пасся рядом с ельником, оседлал его и поехал дальше. В основном двигался по дороге, зарастающей сосенками и так постепенно превращающейся в тропу, но иногда и через лес, причём строго шагом, потому что конёк был не такой дурак, чтоб переходить на бег прямо посреди ноголомной чащи, к тому же припудренной снежком.
Роннар ехал и размышлял, а вернее не столько думал, сколько пытался слушать свои ощущения и мысли. Ему снова вспомнились слова Годтвера о том, что опытный поборник должен чувствовать бестий. Подобное умение вполне логично для поборника, это верно… Так, может, он сэкономит себе время и поищет врагов именно таким способом?
Но пока не получалось. Принц ощущал холод и злость, что никак не выходит согреться, желание съесть что-нибудь вкусное и горячее – жарко?е, например, или двухдневную похлёбку с говядиной – и слушал звуки зимнего леса. Скудные звуки, сопровождавшие его в пути, не намекали ни на что важное или опасное: просто шорох, просто ветер, просто хруст веток, прогнувшихся под весом снега, или крик вороны… Странный крик.
Он насторожился, придержал коня, вытянулся в струну, надеясь, что наконец сможет почувствовать бестию – и ощутил чародейство. Определённо, это была магия, какая-то странная, с подобной он сталкивался редко и давно… Всё верно, сталкивался. Именно теперь, когда он почти расслабился и просто направлял коня в ту сторону, откуда к нему пришло ощущение магического присутствия, вспомнилось, что довольно часто подобное чувство сопровождало его схватки с бестиями. В бою все подробности просто запоминаешь, не рассматривая со всех сторон, можешь потом вернуться, припомнить ту или другую подробность. Вот он и вспомнил сейчас.
Значит, кое-какое чародейство в бою они применяют, и это не только защитные чары. Плохая новость. Странно, почему никому из поборников раньше не пришло в голову, что если бестии-чародеи защищаются, то и атаковать могут? А если приходило, и они тоже обращали внимание – почему не поделились с товарищами? Разобраться бы в том, что за магия у них в ходу и как работает. Не потому ли они так бодро захватывают земли, и не оттого ли единственные, кто точно может с ними справиться – это армии Лучезарного под предводительством их короля?
Лес поблёк, чаща сменилась опушкой, даже конёк приободрился, попытался прибавить шагу. Роннар его придержал, спешился и вышел на край густо заснеженного луга пешим. Впереди были остатки сожжённой деревни, какие-то невнятные развалины, давно брошенные, однако, подойдя поближе, принц понял, что тут постоянно кто-то бывает. Тропинки между обгорелыми остовами домов кое-где были натоптаны, причём определённо уже после снегопада, то есть сегодня.
Он привязал коня к подходящему столбу, чудом сохранившемуся в пожарище, и прошёлся вдоль этих тропинок. Следопытом принц себя не мнил, но кое-что умел, а кроме того, уповал на опыт. Долго разглядывал снег, облагородивший пожарище, но так и не смог понять, зачем бестии сюда приходили. Их вроде бы было четверо, и вряд ли они что-то искали, иначе б натоптали намного больше. Скорее, проверяли. Но что? В развалинах ровным счётом ничего не обнаружилось. Если бы бестии приходили проверять какие-нибудь тайники, спрятанные на развалинах, то остались бы и другие следы, он бы их заметил. Но ничего ему на глаза не попалось – ни комков земли, ни отпечатков отодвинутой или откинутой крышки подвала, никаких других следов. Роннар отказался от идеи оставить коня где-нибудь здесь и потащил его за собой в другой лесок.
До Солонцов осталось совсем недалеко.
Коня в конечном итоге поборник привязал на длинном чембуре в густых зарослях, рядом с оврагом, где животному было чем перекусить. Он торопился – короткий день шёл к завершению, скоро начнёт смеркаться, и если бестий в темноте он отлично почувствует и сможет с ними драться, то вот увидеть, что именно они будут делать, уже не сумеет. А какой тогда смысл в его путешествии? Он ведь приехал именно затем, чтоб увидеть.
Ощущение чародейства становилось всё более отчётливым, но не ясным. То, что Роннар чувствовал, напоминало причудливую игру сфер, только не горних, небесных, а глубинных, смутных, даже, пожалуй, тёмных, никогда не знавших ясности и чистоты. Могущество этих чар впечатляло, страх или отвращение их близость не вызывала, но что же тогда с ними было не так? Принцу казалось, что предупреждение об их присутствии передаёт ему не воздух, а сама земля, и иногда останавливался, чтоб коснуться ладонью снега, вжать его в землю, почувствовать лучше.
Так, следуя подсказкам, накатывающим, как волны, он поднялся на холм, за верхней кромкой которого лес резко заканчивался, дальше следовал обрыв, а внизу было поле, которое в первый момент показалось Роннару свежевспаханным. Чуть позже он разглядел, что ничего подобного, просто на поле не было снега, и старой жухлой травы – тоже. Зато в поле были землянки, аккуратно крытые седым от инея дёрном, но ни над одной из них не поднимались дымки. Костёр там горел один-единственный – в самом центре поля, и вокруг него сидело примерно два десятка бестий.
