дозволенного. И он точно не ограничивал себя, идя на поводу фанаберий – чужих или собственных.
Частью души и тела Денис являлся зонной тварью, но его это больше не волновало, а окружающие могли завидовать молча и столько, сколько им угодно.
Москва навсегда останется местом, где хорошо, комфортно и спокойно, несмотря на многочисленные опасности, от которых он не застрахован так же, как и люди. Но она не будет больше восприниматься домом, и Денис не желал, чтобы становилось иначе.
Дом – это особняк в подмосковном Пущино в поселке «Полянка», непосредственно примыкающем к городу, их крепость. Дом – это немногочисленные друзья, которым приятно тебя видеть больше, чем тебе их. Дом – когда рядом есть кто-то, с кем можно поговорить о чем угодно, а не только «надо купить продуктов» или «кто будет мыть посуду». Дом, в конце концов, это место, где собраны все загадки мира в виде библиотеки, и царит своя ни с чем не сравнимая атмосфера и…
– Дэн, стой!
Педаль тормоза он утопил раньше, чем до него дошел смысл слов, и сделал это настолько резко, что едва не разбил голову о руль.
– В чем дело? – Он точно не отвлекался, и ничто на него не влияло. Дорога была пустынна, и никаких аномалий не чувствовалось, а те, что словно диковинные цветы росли по обеим сторонам от асфальта, спали. Да, именно спали, а не зачахли. Денис чувствовал «радужную бороду», растущую в подземном переходе, который они миновали, но не ощущал ее активности. Та даже половину щупалец свернула. То же касалось и «роя», облюбовавшего фонарный столб справа.
– Смотри. – Ворон указал на синеватое облачко над многоэтажным домом с огромными покосившимися литерами «Теплый Стан». Правда, выглядела надпись так, словно с ней поиграл какой-нибудь великанский ребенок, который поставил «Й» на ребро, а от «Т» вообще откусил кусок.
Визуально Денис, конечно, мог оценить зрелище по достоинству: облако казалось совершенно необычным. Однако он по- прежнему не чувствовал ничего сверхъестественного. Его внутреннее чутье говорило о том, что никакой аномалии там нет.
– Что по приборам? – спросил он.
– Не улавливают, – с досадой в голосе ответил Ворон.
Денис кивнул.
– Я тоже не улавливаю, – признался он. – И…
Договорить он не успел. Прямо из-за облака возникла темная точка, очень похожая на старинный, начала двадцатого века, самолет. Дэн глазам не поверил: вряд ли кому-то пришло в голову лететь на таком в Зону. Зачем? На спор?! В следующую секунду вокруг него образовалось три ярких светящихся шара, описали круги вокруг фюзеляжа и опустились на крышу дома. Один шар завис над буквой «Л» и «отгрыз» от нее верхнюю палку. Самолет, покрутившись на месте, снова исчез в облаке, а затем и оно развеялось, словно его и не существовало. Шары же медленно приподнялись и поплыли на север.
– Я по-прежнему без понятия, что это было, – сказал Денис.
– Ты о Бермудском треугольнике слышал? – Голос Ворона прозвучал неожиданно хрипло.
– Кто ж не слышал?
– Периодически пилоты встречали в небе неопознанные светящиеся шары, которые то ли преследовали, то ли изучали их самолеты. Во времена холодной войны мы винили американцев, а те – нас. Все думали: у потенциального врага есть какое-то секретное оружие.
– Думаешь, все эти аномалии – результат деятельности нашей столицы?
– Кто ж знает, не происходит ли какого-нибудь пространственно-временного прорыва? Что это за шары такие, висящие над пиками высоток, так и не выяснили. Да и аномалия «мокрый асфальт», в которой исчезает все, что в нее ни кинь, сама по себе является исключением известных физически законов. – Ворон все еще смотрел на то место, над которым висело странное облако. – Ты никогда не размышлял по поводу того, что Зона существовала всегда? Пустыня Гоби, Алтай, долина Хессдален – лишь малые локации. Есть и более крупные. До недавнего времени их было всего пять – Бермудский треугольник, море Дьявола, Гибралтарский клин, Афганская аномальная зона и Гавайская аномалия. Они равноудалены друг от друга на семьдесят два градуса и расположены на тридцатом градусе Северного полушария Земли. Каждый район имеет форму овала или ромба с одинаковым для всех наклоном на восток.
– Москва, конечно, огромный овал, но восток сюда не вписывается, – заметил Денис. – Скорее уж север-юг.
– Если не предполагать, что Зоны нынче делятся на природные и антропогенные, то да, Москва под систему подходит не очень хорошо. Допустим, то, что произошло в Чернобыле и здесь, лишь отчасти носит характер рукотворных катастроф. Просто условия совпали. – Ворон качнул головой, словно намереваясь избавиться от кошмара, и потер переносицу. – Все. Потом. Пусть Шувалов
