Боцман, кончив принимать ставки, становится между ними.
– Ниже пояса не бить. Локтями и коленями не бить. Не лягаться. Лежачего не добивать. Кто захочет сдаться – пусть поднимет обе руки. Все ясно?
Бойцы кивают. Боцман оскабливается, отступая к границе круга:
– Я поставил на тебя, Нэд! Уделай его!
Полубак бросается на Эда – стремительно, как кошка. Он бьет слева – так, что Сол не видит удара. Кулак впечатывается в челюсть, в ухе раздается звон. Эд, не целясь, отвечает прямым, но Полубак уходит вбок, добавляет хуком в корпус. Удары у него поставлены хорошо – дыхание сбивается. Эд бьет левой – этого удара противник не ждет, получив в ухо так, что невольно отступает на пару шагов. Не теряя темпа, Сол добавляет двойкой. От правого Нэд уходит, а левый снова достает – прямой в грудь, чуть выше солнечного сплетения. Полубак отвечает, но тут Эд разыгрывает свой козырь – закрывается в блоке. Наблюдая за боями, он понял, что блок здешним драчунам неизвестен. Так и с Нэдом: он явно не ожидает такой реакции – за что получает уверенный кросс правой. Брызгает кровь – похоже, бровь рассечена. Еще удар, еще – Нэда повело, он пытается ответить, снова попадает в блок, получает под дых, сгибается, ловит дропкик в затылок. Застыв на мгновение, Полубак падает навзничь, тяжело грохнув о палубу. Секунду или две Эд стоит в полной тишине, оглядывая застывших вокруг моряков. Он встречается взглядом с боцманом, вопросительно поднимает бровь. Полубак Нэд лежит без движения. Боцман с досадой сплевывает ком жевательного табака.
– Ты не убил его часом, парень? – негромко интересуется он.
Эд пожимает плечами:
– Не знаю.
Пара молодых подбегают к Нэду, переворачивают его, поливают водой. Пару раз моргнув, тот приходит в себя. Глаза его смотрят бессмысленно.
– Живой! – радостно заявляет один из молодых.
Напряжение, сковавшее палубу, разом отпускает – матросы разражаются выкриками, смехом, воплями ободрения, досады и удивления. Немногие подходят к боцману получить свой выигрыш. Подходит и Сол.
– Где мои деньги? – спрашивает он. Бок болит, на скуле вздулся кровоподтек. Боцман ухмыляется.
– Ты хорошо заработал сегодня, – монеты тихо лязгают в его мозолистых ладонях, когда он отсчитывает долю Эда.
Десять крон – неплохой подъем. Два месячных жалованья рабочего на его фабрике – или стоимость блюд для одной персоны на званом обеде у какого-нибудь баронета.
Эд, кивнув, отходит. Найдя глазами Хорста, он протискивается к нему.
– Отличный бой, – ухмыляется матрос. – Знал бы, что ты так хорош, поставил бы на тебя.
Он протягивает руку для пожатия. Эд вкладывает в его ладонь три кроны. Сжав их в кулаке, Хорст хмыкает:
– Договаривались на две.
– Ставки были три к одному, – невозмутимо парирует Сол.
Моряк отвечает ему коротким кивком.
– В следующий раз будет один к трем. Если кто-то вообще захочет встать против тебя.
«Следующего раза не понадобится», – про себя думает Эдвард.
– Лучше подскажи, к какому мичману подкатить. Чтобы к капитану провел.
Эд, не мигая, смотри в глаза Трампу, прозванному матросами Бульдог. Трамп стоит, скрестив руки на груди. На правом запястье у него скрещенные сабли, вдоль левого предплечья тянется длинный белый шрам – распороло канатом, не иначе. Горбатый, не раз ломанный нос похож на хищный клюв, кустистые брови низко нависают над глазами, седые бакенбарды сердито торчат в стороны.
– Не пущу, – в голосе его злая уверенность.
– Пустишь, – Сол не собирается пресмыкаться или упрашивать. Что-то говорит ему, что с таким надо говорить жестко. К гадалке не ходи, этот тип даже на капитана ворчит, и ему это с рук сходит. Такого лестью не удивишь.
– Ты что, с мачты упал? – оскаливается Трамп. – Или тебе Полубак последние мозги отбил?
– Четыре кроны, – Сол не ходит вокруг да около. – Прямо здесь и сейчас.
Глаза Бульдога вспыхивают. Деньги немалые. И все же…
– И как это все будет? – издевательски спрашивает он. – «Господин капитан, тут один лэндсмен хочет с вами поболтать о том о сем!» Так, что ли?
– Не так. Ты можешь ночью вызвать его из каюты? Куда угодно, по любому поводу?
