прикладами. Вскоре дверь за ним с грохотом захлопывается.
– Готовься, – через дверь бросает один из них. – Завтра будет тебе худо. Мастер управляется с девятихвостой кошкой лучше, чем со своей пятерней. Мой тебе совет: там должна валяться палка. Найди и завтра возьми в зубы.
Сол не отвечает. Слышно, как уходит один из морпехов. Второй, похоже, остается стеречь.
Уснуть не получается. Не только от страха утренней порки. Куда страшнее тот факт, что Данбрелл не собирается отпускать его. Один из голосов внутри Эда старается успокоить, убедить: «Он просто отыгрывается перед тобой. Запугивает и продавливает. Когда он убедится, что ты в его власти, он отпустит. Никто не променяет доходную фабрику на удовлетворение мелочной мести…»
Объяснение кажется логичным – слишком логичным, чтобы поверить в него. Наверняка есть что-то, чего Сол не знает. И это «что-то» и является определяющим фактором. Фактором, из-за которого капитан Данбрелл не станет торговаться со своим матросом.
К утру Эд забывается тревожным сном. Его будит щелчок замка и скрип петель.
– Просыпайся! – В грубом окрике почти угадывается сочувствие. Сол поднимается на ноги, выходит на палубу. Морпех дает ему деревянную кружку.
– Выпей. Твои приятели притащили.
В кружке грог. Эд старательно процеживает напиток сквозь зубы, делая мелкие, скупые глотки. Уловка, подсмотренная у опытных пьяниц, – таким способом можно стаканом водки упиться вусмерть. Только вот грог не водка – крепость не та.
И все же в голове начинает приятно шуметь. На шкафуте вдоль фальшбортов выстроилась вся команда. Красные мундиры морпехов очерчивают место экзекуции – поставленную вертикально люковую решетку. Мастер-этармс стоит рядом с ней – без мундира, с закатанными по локоть рукавами сорочки. В руке у него та самая «девятихвостая кошка». Укрепленные тонким шпагатом концы негромко скребут по палубе, когда рука слегка шевелится.
Данбрелл тоже здесь – в окружении офицеров он стоит на квотердеке, скрестив руки на груди. Когда Сола подводят к решетке, он кивает первому лейтенанту:
– Начинайте, мистер Паттерли.
Лейтенант прочищает горло:
– Присутствующий здесь лэндсмен Эд Сол повинен в нарушении двадцать второй военной статьи флота его величества, а именно – в выражении неуважения и провокации в обращении к офицеру. За данный проступок названный лэндсмен Сол будет подвергнут публичной порке и получит двенадцать ударов плетью. Также за пренебрежение прямыми обязанностями во время вахты лэндсмен Сол получит пять ударов плетью. Пусть это послужит назиданием для иных матросов!
С Эдварда стягивают рубаху, растягивают руки, привязывают запястья и лодыжки к решетке. Она установлена прямо перед квотердеком, так что Сол может смотреть прямо на Данбрелла.
– Зря деревяшку не взял, – шепчет морпех, затягивая узлы.
Воцаряется тишина. В ней отчетливо слышно, как мастер поудобнее расставляет ноги, скрипит, поднимаясь, плеть. И все же первый удар внезапен.
Острая боль, кажется, охватывает всю спину целиком. От неожиданности Эд вскрикивает, выгнувшись.
– Один! – зычно отсчитывают за спиной.
Снова свист, второй удар еще больнее первого. Эд чувствует, как что-то горячее медленно течет по спине.
– Два!
Хвосты разрывают кожу, вгрызаются в мясо. Чувство такое, будто со спины ножом срезают шкуру.
– Три!
Теперь плеть захлестывает на бока, обжигает ребра. Зубы скрипят, из глаз брызжут слезы.
– Четыре!
Спина – один сплошной рубец, опухший и воспаленный. Он горячо пульсирует в такт ударам, отдаваясь болью в висках, красной пеленой в глазах.
– Пять!
Уши закладывает, слышно только, как бешено стучит пульс. Грудь вздымается мелко и часто – от глубокого вдоха боль становится невыносимой.
– Шесть!
Похоже, достал до костей.
– Семь!
