Перешел на плечи. Тело перестает отзываться на удары – боль властвует в нем безраздельно. Кричать уже нет сил – не хватает воздуха.
– Восемь!
«Еще немного… и в отключку. Скорее бы…»
– Девять!
Тело держится, упорно сопротивляясь истязанию, не желая сдаваться. Сквозь багровую пелену видно, как спокойно наблюдает за поркой Данбрелл. Кажется, он даже улыбается.
– Десять!
Теперь остаться в сознании – дело принципа. Эд не мигая смотрит на капитана, глаза в глаза. Очередного удара он словно не чувствует.
– Одиннадцать!
Очередной взмах, влажный, чавкающий хлопок плети. Адская боль горячим комком пульсирует в мозгу, поглощая все иное без остатка.
– Двенадцать!
Первый лейтенант что-то шепчет на ухо Данбреллу. Тот отрицательно мотает головой. Порка прекращается. Кто-то подносит ко рту Сола чашку. Вода. Эд делает несколько мелких глотков, но много выпить не в силах. А через мгновение девятихвостая кошка снова издает свое противное шипение.
– Один!
Удар отправляет Сола в бесконечное падение, куда-то сквозь палубы и днище корабля в бездонную глубину моря.
– Два! – Это последнее, что он слышит, прежде чем темные воды поглощают его.
– А вы крепкий малый, – голос доктора рывком выдергивает Сола из темноты на свет. Спина горит огнем, во рту словно насыпали песка.
– …пить… – едва слышно хрипит он. Ему в рот суют гибкую трубку. Теплая, немного отдающая прелым вода приносит заметное облегчение.
Сол лежит на животе на жесткой лежанке. Доктор колдует над его спиной – шьет, судя по тычкам и натягиваниям. На общем фоне эти манипуляции кажутся безболезненными.
– Неделю или две вам придется туго – не представляю, как можно спать в гамаке не на спине.
Сол не отвечает – это слишком трудно.
– Вы не первый, кого на этом корабле подвергали порке. И каждый раз я недоумевал, как проходит процесс заживления. Подняться сможете? Герджин, помогите.
Чьи-то руки подхватывают Сола под мышки, помогают сесть. Слышится треск холста, доктор накладывает на спину тампоны, потом в паре с помощником уверенно обматывает торс Эдварда тканой полосой.
– Завтра снимаемся с якоря, – сообщает Герджин. От него пахнет луком и мочой. Ни в голосе, ни в выражении лица нет ни капли энтузиазма. – Будем конвоировать «купцов» на юг.
– Поменьше болтай, – ворчит МакКаттели. – Лучше помоги уложить. Бедолаге надо поспать. Найди кого-то из его бригады, пусть принесут ему грога. Без алкоголя он вряд ли уснет сегодня.
Герджин недовольно ворчит, но вскоре уходит – раздается хлопок дверцы. Врач отходит, садится за стол. Слышно, как скрипит перо по бумаге.
Сол закрывает глаза, стараясь не думать о боли. Спина горит огнем, пульс разносит этот огонь по всему телу. Суставы ломит, тело начинает колотить озноб. Только бы не инфекция.
Впрочем, что-то подсказывает Солу, что это лишь одна из мрачных перспектив. Едва ли Данбрелл настроен оставить его в живых.
– Иди к черту, баронет, – едва слышно шепчет Сол. – Я еще тебя переживу.
Глава двенадцатая. Кровавая десница
– Тревога! – Надсадный крик на мгновение опережает боцманскую дудку. Пронзительный свист режет уши, мидшипмены бранью и ударами подгоняют матросов, в отчаянной спешке укладывающих свои столы и разбирающих вещи.
– Открыть орудийные порты! Пушки к бою!!!
Палубу пронзает странная, незнакомая вибрация – это разводят пары в котле, первый раз за все плавание. Матросы выстраиваются цепочкой, передавая от трюма к пушкам заряды и ядра. Сол, последний у своей двадцатичетырехфунтовки,
