ГЛАВА 30
Мои ноги превратились в крылья. Я парила над каменными плитами коридора, лишь слегка касаясь их пятками. Каждый встречный невольно улыбался мне, не в силах удержаться от восхищения. Я сияла, как яркая звезда, согревая своими лучами серые стены дворца и его галерей.
— Госпожа, — издалека запел вынырнувший из очередного поворота Масуд-ага, — вы сегодня просто светитесь от счастья! — он приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки и почтительно склонил голову.
— И тебе доброго утра, Масуд-ага, — смеясь, ответила я.
— Это колье — подарок повелителя, не так ли? — он взглядом указал на массивное золотое украшение на моей груди.
Четкий овал тончайшей золотой пластинки шириной с палец был украшен серебряными тюльпанами с изумрудами, выполнявшими роль пестиков. Я коснулась рукой ожерелья, вспоминая те счастливые секунды, когда Джахан застегивал его на моей шее.
— Ты прав, Масуд-ага, это подарок падишаха.
— Эти изумруды — точно ваши глаза в свете луны, госпожа, — нараспев запричитал хитрый евнух.
Я не удержалась и рассмеялась, погладив рукой его щеку. Сегодня я не могла злиться на него.
— Масуд-ага, зайди ко мне попозже, у меня и для тебя есть подарок!
Он согнулся пополам, бросая на меня исподлобья восхищенные взгляды и бормоча что-то себе под нос, а я, пританцовывая, обогнула его тонкую фигуру, застрявшую в проходе, и пошла дальше.
Завернув за угол и выйдя в узкий коридор, ведущий к открытому дворику, я была вынуждена остановиться. Мне навстречу, в сопровождении хазнедар и Дэрьи Хатун, шла валиде.
Присев и поздоровавшись наклоном головы с этой величественной особой, я хотела продолжить движение, но она выставила перед собой ладонь и остановила меня.
— Рамаль Хатун, что ты делаешь здесь в это время? — ее голос был мягким и ласковым, точно она интересовалась у ребенка, что он кушал на завтрак.
— Я иду в свои покои, госпожа, — ответила я, продолжая улыбаться.
— Но зачем ты пришла сюда с самого утра? — я услышала властные, металлические нотки, которые валиде старалась скрыть за притворными материнскими интонациями.
— Падишах вчера вечером прислал за мной, после того как отправил Фатьму в гарем, — я нутром почувствовала опасность и вдруг перестала улыбаться, всматриваясь в ее переменившееся лицо.
— Ах, — она закивала, — вот оно что…
Мать Джахана нахмурилась, сдвинула черные брови и, больше не удостоив меня ни единым взглядом, прошла мимо.
Я сглотнула, провожая глазами ее спину. Ничего хорошего ее реакция мне не сулила. Но я решила гнать подальше эти мысли.
Войдя в свои покои, я увидела уминающую лукум Лерку.
— А вот и счастливая влюбленная дурочка пожаловала! — поприветствовала она меня и похлопала ладонью по сиденью дивана, приглашая присоединиться к ее трапезе.
— Перестань, — добродушно бросила я ей и зашла за ширму, чтобы переодеться.
Я сняла украшения, потом пояс, затем платье и, оставшись в одних панталонах, потянулась к сундуку с рубахами и шароварами.
Как только шелк лиловой рубахи коснулся моей кожи, в дверь постучали.
— Войдите, — крикнула я и поспешила надеть шаровары.
— А, Гюльбахар, доброе утро! — услышала я Леркин голос и задумалась — зачем ко мне явилась личная служанка валиде? Послание передаст или вызовет «на ковер» к своей госпоже?
Я наконец оделась и вышла из-за ширмы. Девушка бросила на меня странный, показавшийся мне виноватым взгляд и присела в реверансе. В ее руках был поднос с тарелкой, накрытой высокой металлической крышкой, наподобие тех, что можно увидеть в ресторане.
— Что такое, Гюльбахар? Меня хочет видеть валиде? И что у тебя в руках? Ты несешь госпоже завтрак? — засыпала я ее вопросами, почему-то внутренне испытывая неприятное волнение.
— Нет, Рамаль Хатун. Госпожа прислала вам в подарок лучший в городе лукум из лепестков роз и сочных мандаринов. Могу я
