прямо скажем, было негде, разве что в непосредственной близости от целевого объекта. Но этот вариант Потылину очень не нравился. Что-то с храмом было не так. Капитан не мог долго на него смотреть – почему-то очертания плыли, двоились, искажались, а от этого начинали слезиться глаза и болеть голова. Потылин готов был биться об заклад, что Кочевница там, и черт ее знает, эту аномалию, как она отреагирует на близкое соседство людей!
– Ты всерьез решил устроить тут засаду? – нарушил угрюмое молчание Степанцов, сопровождавший командира в этой рекогносцировке. – Сам ведь говорил, что Томаховская – псионик. Она нас на раз почует!
– А я не ее ловить собираюсь.
– Тогда кого? Катаева?
– Его самого. До Томаховской нам не добраться. Я видел, на что она способна, и в церковь нас наверняка не пустит… если только у нас не будет рычага давления на нее – какого-то весомого аргумента, способного заставить ее передумать.
– И ты полагаешь, что этот сталкер и есть нужный аргумент? – В голосе Степанцова звучал нескрываемый скепсис. – Зона наверняка ее сильно изменила. Кроме того, ставка так высока, что о каком-то там парне, с которым встречалась, Томаховская могла уже двадцать раз забыть!
– Однако я все-таки попытаюсь! – упрямо мотнул головой Потылин. – Ничего лучшего у нас все равно нет.
– А как же этот «Андрей»?
– И где он? Обещал поддержку, а сам в кусты! Сдается мне, он до слабости в коленках боится эту Кочевницу, а может быть, и свою бывшую коллегу тоже. Только и способен, что загребать каштаны из огня нашими руками!
– А кто-то, между прочим, называл его нашим единственным шансом! – не удержался от шпильки Степанцов.
– Не пинай лежачего, Кирилл. Я ошибся и ошибку свою признаю. Кое-что ценное от этого «Андрея» мы все-таки узнали (и то хлеб), однако реальной помощи от него скорее всего не дождемся. Значит, придется самим. Но нам нужен Катаев. Боюсь, без него наш прах развеют над этими лугами.
За этим разговором они успели вернуться к месту своего временного лагеря, располагавшегося в зарослях кустарников у дороги к церкви. Там оставался их внедорожник и остальные члены группы. Потылин вдруг остановился.
– Ты чего? – удивился Степанцов.
– Что-то не так, – шепотом отозвался капитан.
– Ясновидящим заделался? – Кирилл тоже понизил голос.
– Нет, но… ощущения какие-то. После того, как меня «зомбировали» тогда в машине и случая с одержимым Рустамом я начал чувствовать такое…
Скулы Степанцова заострились, а взгляд стал жестче.
– И сейчас…
– Да, ощущения те же.
– Твою мать! – коротко, но емко прокомментировал Кирилл и достал оружие.
Потылин последовал его примеру. Следующие несколько шагов они сделали очень осторожно, но теперь уже первым замер Степанцов. В ответ на вопросительный взгляд командира он одними глазами указал на причину своей остановки – из кустов высовывалась человеческая рука. Точнее, одна кисть ладонью вверх и с согнутыми пальцами. Она не была отрублена – владелец руки лежал в зарослях. Два оперативника ФСБ бесшумно приблизились и аккуратно отвели ветки куста… Отвели и вздрогнули – на них невидящим взглядом смотрели мертвые глаза Кошелева. У него было перерезано горло.
Переглянувшись и обменявшись жестами, дальше двигались уже так, словно ступали босиком по битому стеклу. Прогалина, расположенная за густыми зарослями кустарников, открыла перед ними страшную картину: на траве лежал окровавленный труп Брагина, а на нем верхом сидел недавно найденный ими научник Алексей. Лезвие ножа в его руке было так густо покрыто кровью, что металл сквозь нее почти не просвечивал. Апэбээровец развернулся к ним и, склонив голову в до дрожи знакомой капитану манере, впился в них своими темными, почти черными глазами.
– Пришли все-таки! – прохрипел он. – А ведь я предупреждал! Понимать не желаем, да?
Потылин и Степанцов, не сговариваясь, открыли огонь.
Глава 17
Начиналась гроза. По крайней мере так мне казалось. И без того мрачное небо налилось густой зловещей чернотой и время от времени погромыхивало. Как говорится, если что-то выглядит как гроза и звучит соответственно, грозой скорее всего и является. Но Зона нарушила уже столько правил, что я ни в чем не был уверен. Тем не менее, если это все же не очередная
