дыхание. Рассердился – и сделал глубокий вдох, до отказа набрав полные легкие пряного кементарийского воздуха.
Хотя «пряного» не самое подходящее слово. Воздух нашей новой родины пах дымом и смолой, сеном и хвоей. Улавливались в нем терпкие тона лекарственных растений и сладкий запах нагретого солнцем меда. От этой палитры запахов кружилась голова и спирало легкие, привыкшие дышать фильтрованным воздухом катера.
– Впечатляет? – спросил стоявший на одном колене в паре метров от меня Ривлер. Пальцы ботаника перебирали тонкие стебельки местных растений, перетирали крупинки почвы.
– Первый раз за последние месяцы – хотел сказать, века – я дышу открытым воздухом, – откликнулся я.
– Докладывайте обо всех изменениях в самочувствии немедленно, – отозвался по сети Брянцев.
– Синиш, вы дышали тем же воздухом в шлюзовой камере два часа. А подопытный поросенок дышит им уже несколько дней безо всякого вреда для здоровья. О чем нам беспокоиться? – спросил Дейв.
– Учитывая, что вы увешаны датчиками снаружи и немножко внутри – я узнаю об изменениях в ваших организмах быстрее вас самих, – добавил Варан.
Я, как и Ривлер, опустился на колено, выдернул несколько стеблей из степного ковра. Конечно, на борту катера уже имелись большинство образцов окрестных грунта, фауны и флоры, но оценить ландшафт полностью можно только своими глазами. И руками.
– Дернина довольно тонкая, – заметил я. – Это облегчит нам вспашку.
– Зато содержание гумуса маловато, – откликнулся Ривлер. – И вообще чернозем не слишком богатый. Как бы нам не понадобилось вносить удобрения уже на пробных делянках.
– Поглядим, – беспечно отозвался я. – Давай осмотрим места, которые мы под них наметили.
Неторопливо, в сопровождении верного дрона мы двинулись по широкой спирали против часовой стрелки. Далеко на кей-востоке разгоралась заря, окрасившая в розовые тона плывущие с юга тонкие перистые облачка. Из кустов доносилось щелканье, ворчание и шипение – голоса обитающей в соседних зарослях стаи мелких насекомоядных вивернидов. Над речной поверхностью, совсем как на Земле, кружились мелкие мошки, то и дело их скопление пронизывали разноцветные треугольники охотящихся летунов.
Я долго не мог сообразить, чего же не хватает в доносящихся до меня звуках. Несмотря на голоса вивернидов и шепот трав с кустарниками, степь казалась странно тихой. Потом я догадался.
– Не слышно насекомых, – проговорил я.
– Ну, это не совсем верное наблюдение, – протянул Шолд. – Если прислушаться, то можно услышать жужжание стрекоз, двукрылых, некоторых из местных жуков… Димер, ты имел в виду, что не слышно сверчков, кузнечиков, цикад и им подобных?
– Верно. Я так понимаю, их на Кементари не существует?
– Да, аналогов гриллоновых насекомых нам пока обнаружить не удалось, – почему-то Шолд говорил извиняющимся тоном, будто отсутствие на Кементари тараканов было его личной недоработкой. – Мы встретили около полусотни видов жесткокрылых и полужесткокрылых, но использовать пение для привлечения самок не додумался никто из них.
Мы обошли несколько площадок, которые я наметил для высадки первой партии культур. Выбор определялся в основном расстоянием, отделявшим нас от реки. Однако вопрос усложнялся тем обстоятельством, что вдоль речного русла протянулись довольно густые, хоть и хаотично разбросанные, заросли похожего на вельвичию жесткого кустарника. Вырубка его потребовала бы немалых усилий всей команды, и мы старались подобрать такую площадку, где кусты росли бы пониже и пореже.
Наконец, удалившись от катера примерно на километр, мы присели передохнуть в сомнительной тени дерева с короткими, но разлапистыми ветвями и темными пальчатыми листьями. В темно-голубых небесах кружила черная точка – я подстроил видеоискатель своего айдима, и точка превратилась в крупное крылатое существо. Больше всего животное напоминало гладкошерстного птеродактиля с собачьей мордой. Впрочем, если учесть его длинный, голый (не считая опушки на самом конце) хвост, то оно скорее смахивало на рамфоринха.
Ривлер извлек из рюкзака питательный брикет.
– Рановато для обеда, – пошутил я.
– В самый раз для второго завтрака, – отозвался ботаник. Откусил, с чавканьем прожевал, проглотил. Сорвал с одного из кустов фиолетовое крупное семечко, надкусил.
– Эээ… Ты уверен, что это безопасно?
– Я лично исследовал их состав, – напомнил Ривлер. – Крысы, свинья и цитопленки тоже остались в живых. Хотя вкус оставляет желать лучшего – похоже на прогорклый авокадо. Но когда мы с парнями из «Чистой воды» мотались по пустыне, приходилось жевать все, что не пыталось слопать нас.
