– Это просто сон. Не бойся.
– У них не было глаз. И носов тоже. Одни рты.
Рик уложил сестру и погладил по голове:
– Я побуду с тобой.
– Не уходи никуда.
– Хорошо. Рассказать тебе сказку?
Наступила пауза: девочка явно боролась с искушением. Потом:
– Нет. Я помню их все наизусть. Я думала, что никогда тебя больше увижу. Мне было очень грустно, когда ты ушел. Дядя Киото все вешал мне лапшу на уши, но я ему не верила. – Она вздохнула. – Дядя Киото зачем-то заставил меня выучить слова про папу. Перед тем как пришли люди и забрали меня сюда.
– Какие слова?
– Сейчас. – Она помолчала, напрягая память. – Вот. «Рик, твой отец жив, и он находится внизу, там, где кончается Омега и Аква, и еще ниже. Пароль – бесконечность».
На этот раз настала очередь молчать Рика. Он спросил:
– Это все?
– Да. Папа жив? Или это шутка такая?
– Не знаю, Аврора. Спи.
Девочка завозилась в сумраке комнаты. Он просидел подле нее с полчаса, а потом прокрался к выходу. В полной тишине он закрыл за собой дверь, чувствуя на спине взгляд внимательных глаз.
20
Во второй раз путь по узкому карнизу оказался легче. И дело не в том, что Рик смотрел в стену, а ветра почти не было. Изменилось восприятие. Казалось, он не стоит, а лежит плашмя на огромной равнине и должен попасть в глубокую нору. Один раз, забравшись в нишу перед воздуховодом, он взглянул в пропасть.
Тьма отступала. Внизу разливалось бледно-желтое сияние, окрашивавшее серые стены многих нижних секторов в медь. Кроме того, ширина расселины уменьшилась. Между сегментами появились сходившиеся створы, словно огромные врата, стоявшие много лет открытыми, стали запираться. Пропасть ожила. До слуха доносился отдаленный рокот ворочавшихся механизмов и гудение энергии, разгоняемой по магистралям, словно кровь по жилам.
Не теряя более времени, Рик побежал по коридору в Звездный зал, а оттуда – в восточное крыло, чтобы попасть в комнату генной инженерии. Тело в саркофаге почти закончило свое превращение, он уже узнавал знакомые черты. Фома подсоединил себя к компьютеру и лежал на поставленном рядом столе. Маска была наполовину снята с его головы, обнажая белизну пластикового черепа и вьющиеся оттуда провода.
Рик следил за экраном процесса. Моделирование тела по его ДНК почти завершилось. Когда процесс подошел к концу, он взглянул на прола. Тот лежал без движения. Рик подошел поближе и увидел, что черные линзы не горят красными огоньками. Теперь это была пустая оболочка. Затем машина заурчала и открыла крышку стеклянного ящика. Сквозь клубы пара Рик видел, как медленно открываются глаза у вновь созданного по его образу и подобию существа. Гомункул приподнялся, освободился от подсоединенных трубок, и Рик помог ему выбраться из своей колыбели. Его старая одежда, захваченная из комнаты, лежала здесь же. Двойник оделся в поношенную форму Патруля Коммуны, и они стали напротив, разглядывая друг друга.
– Неплохо, – одобрил Рик.
– На первое время сойдет, – эхом ответил ему Фома. Прол стал разминать конечности, устраиваясь в этом новом теле поудобнее. – Срок годности небольшой, но это не важно. Главное – выполнить задачу.
– Ты хотел бы вернуться в свою прежнюю оболочку?
Фома равнодушно посмотрел на остов, запакованный в оранжевую робу.
– У меня отсутствуют желания. Передо мной стоят задачи, которые должны быть решены в порядке очередности. Сейчас это тело мне не нужно.
Они вышли из комнаты в Звездный зал.
– Ты взял вторую часть ключа?
Рик показал ему уголок. Фома забрал у него обе части и соединил их так, что исчезли малейшие швы и стыки. Получилась крестовина, тускло мерцавшая ртутными бликами. Рик заметил, что на ребрах высечены едва заметные узоры.
– Запуск программы синхронный. Так было устроено для безопасности. Первый вход находится в центре управления, второй – в
