на куполе святилища.
– Кай, я, кажется… Неужели пять тысяч лет назад гойхэ умели… – Алексея потрясла догадка.
– Верно, умели, – как ни в чём не бывало ответила Кайдлтхэ. – Не забывай, храм, как и культ, основал один из д’айдрэ. Знать бы, где он спрятал небесный камень…
– Далий говорил о какой-то подсказке Джудетефа.
– Да. Господин Далий!
– Я здесь, светлая госпожа, – заискивающе проговорил жрец.
Он никак не мог смириться с самоуправством серокожей, но всячески пытался не подавать вида, хотел восстановить пошатнувшуюся репутацию, подмоченную отнюдь не беспочвенными подозрениями.
– Скажите, Далий, нет ли в трудах Интирия каких-либо указаний относительно направлений поиска камня?
– Увы, светлая госпожа. Только самые общие рассуждения, по большей части философического и богословского характера. Мой предшественник придерживался мыслей, что любое событие в мире происходит исключительно по воле бога. В его власти как дать нам подсказку, так и отказать в милости.
– Не густо. А нет ли упоминаний о знамениях?
– К сожалению, нет. Интирию ведь не удалось проникнуть в храм, и он не испытал счастья лицезреть статую Джудетефа. Мне повезло куда больше.
– Да, статуя… – перебила настоятеля Кайдлтхэ.
Она пристально рассматривала изваяние. На первый взгляд, ничего сверхъестественного, никаких зацепок. Изначальная обошла скульптуру со всех сторон, вновь оглядела золотую полусферу и основание звёздного проектора. Стоп! Жезл! Змееголовое навершие! Глаза рептилии показались девушке какими-то странными, чересчур выпуклыми. Она нажала на них. Раздался резкий сухой щелчок, послышался скрежет каменных плит. Камни вокруг изваяния пришли в движение и стали медленно опускаться в бездну. И только небольшое пространство у подножия идола осталось неизменным. Вскоре всё стихло. Перед Кайдлтхэ и Алексеем открылся вход в тайное подземелье храма.
Настоятель испуганно вскрикнул. Похоже, он и сам не ожидал, что всё сложится столь удачно. Тут уж Кайдлтхэ не сдержалась:
– А вы, господин Далий, не рады.
– Нет-нет, светлая госпожа, я сияю от счастья!
– А мне кажется, вы думаете о панихиде. Хватит ломать комедию. Идёмте вниз, и покончим с этой историей.
– Позвольте мне остаться здесь! – взмолился жрец.
– Это ещё почему?
– Поверьте, так будет лучше.
– Для кого? Для вас? Довольно! Ваши виляния и оправдания мне порядком надоели. Если вы не расскажете сами, я выбью из вас признание!
– Светлая госпожа! Смилуйтесь! Чем я заслужил ваш гнев?
– Да вот чем! – Кайдлтхэ подступила к Далию, выбросила правую руку вперёд и едва не угодила в лоб бедолаге.
Тот невольно на шаг отступил, потерял равновесие и упал, враз растеряв важность, присущую высокому сану. Он стал корчиться от боли, покрываясь испариной. Жрец сопротивлялся из последних сил, но долго тягаться с д’айдрэ в магических искусствах не сумел.
Алексей, зная непреклонный характер серокожей, поначалу порывался остановить Кайдлтхэ. Стороннему наблюдателю сцена и впрямь могла показаться жестокой и унизительной, напоминающей избиение, а вовсе не дружескую беседу. И всё же следопыт переборол себя, погасил невольный порыв. Изначальная знала, что делает.
Вислоусый от такого возмутительного зрелища оторопел, глаза его полезли на лоб. Слуга силился что-то сказать, хотел броситься на помощь господину, да застыл как вкопанный, только что-то нечленораздельно бубнил себе под нос.
– Смилуйтесь, светлая госпожа! – выдавил из себя Далий. – Прошу, остановитесь! Я всё скажу!
– Так-то лучше, – сказала Кайдлтхэ и ослабила хватку. – Говори!
– Несколько дней назад… – Жрец на пару секунд замер, жадно глотнул воздуха и продолжил: – Да, несколько дней назад… Вы не поверите! Мне явился тот, кого нынче называют Властелином, тёмным богом. Именно его превозносят в проповедях бродячие фанатики-иеремиты.
– Айльтмэрд?! – удивилась изначальная.
