помощи. Я сел в ближайшее кресло, впервые собираясь поговорить честно.
— Такова была воля моей любимой. — Взгляд оборотня помутнел, выдавая сильнейшую душевную боль, вызванную воспоминаниями. — Я не послушался ее однажды и… лишился. Больше я такой ошибки не совершал. Урок был усвоен, но какой ценой!
Задохнувшись, ошеломленно вглядывался в лицо мужчины напротив. Изо дня в день видеть, ощущать рядом тех, кто повинен, пусть и косвенно, в смерти твоей пары! Жить и продолжать свое дело лишь потому, что этого пожелала она?
И я еще считал его слабым и ничтожным?
— Значит, это правда? — внезапно осознав смысл услышанного, вздрогнул я. — Твоя пара была оракулом? Она предвидела свою смерть?
— Да. — Дядя смежил веки, скрывая от меня выражение глаз. — И я живу так долго только в ожидании исполнения ее воли.
— Но почему она… почему вы допустили это?
В одно мгновение дядю словно покинули остатки жизненных сил, он сгорбился и как-то разом одряхлел.
— Моя вина! Я пренебрег, не поверил, посчитал недопустимым… Был глуп, молод и самонадеян. Не допускал и мысли о предательстве сородича. А вампиры… Все было проделано очень ловко. Планы постоянно меняли, не давая ей возможности четко увидеть грядущее. И твоя мать… Я доверял ей.
Последнее он произнес шепотом.
Волна стыда окатила жаром щеки. Мы — оборотни, и наша суть — защищать близких, защищать себе подобных, а членов семьи в первую очередь. Моя мать была его семьей. И она предала. Совершила самое страшное.
Как и я.
Отрезвление вновь накрыло стыдом и болью.
Жалок? Только я.
Достоин всеобщего презрения? Тоже!
Я сто раз заслужил свои муки. Безысходность стала полной.
— Ты еще не потерял ее. — Утешение и поддержка пришли оттуда, откуда я не мог их ждать, — от дяди.
Осторожно подняв на него взгляд, едва слышно выдохнул:
— Ты это знаешь? — намекая на предсказание.
— В каком-то смысле, — ушел от прямого ответа он. — Твой путь — борьба, пришло время войны. Но она бессмысленна, если нет цели. Не теряй времени, действуй. И ты получишь свою награду.
— Я не знаю, что делать. — Никогда раньше не делал таких признаний.
— Ты знаешь. Раз готов взять ответственность за клан, если решился прийти сюда и открыться.
— Я очень обидел ее. Это мое наказание.
Признание вырвалось невольно. Как крик души, как мольба о помощи, совете.
— У каждого из нас своя плата. И важно выдержать, заплатить эту цену.
Я внимательно слушал дядю, а сам думал о том, откуда у него столько силы и веры в себя, в меня, и это тогда, когда для него его цель уже недостижима.
Насколько надо быть сильным, чтобы годами сдерживать эту боль, не позволяя животному безумию захватить себя?
— Иди и сражайся за нее. А наш клан пойдет за тобой, поскольку только ты способен провести его через все испытания грядущей смуты. Уже сегодня я соберу представителей всех родов оборотней и сообщу им о своем решении. О явлении нового главы.
— Оракул предрекала это? И падение Школы обольщения? Победу Отступников? — поднявшись, пристально взглянул на главу клана.
— Не думай о предсказаниях, — слегка нахмурившись, качнул он головой. — Живи своим умом. И верь в себя. Исправить можно даже непоправимое, если желать этого искренне и не пожалеть сил для исправления ошибки. Если хочешь ее спасти, ты должен победить. Другого пути нет, что бы ни говорилось в пророчестве.
«Я спасу!» — истово поклялся самому себе, выбегая из кабинета.
