Соня проявила деликатность и не потребовала от меня подробностей.
– Не уверена, что Нине стоит все рассказывать.
– Рассказывать? – переспросил я.
– Да. Ситуация критическая, Адриан. Когда от Нины не удалось добиться никакой реакции, я пробовала достучаться до нее в снах духа. Поначалу это не работало. А потом у меня получилось… в некотором смысле. Я тебе покажу.
Она замолчала и устремила взгляд на лужайку. Спустя мгновение на ней возник гигантский каменный прямоугольник. В нем имелось крохотное отверстие, забранное решеткой. Я встал, заглянул внутрь – и в ужасе отпрянул.
В крошечной каморке на полу съежилась Нина, окутанная тенями.
– Нина! – воскликнул я.
Она таращилась в каменную стену, не отзываясь. На ее лице ничего не отражалось.
– Нина! Нина!
Соня подошла ко мне:
– По-моему, она не способна откликаться.
Я указал на переносную тюрьму, окружавшую Нину.
– Откуда взялась клетка?
– Из ее разума, – ответила Соня. – Нина воспринимает себя попавшей в ловушку. Но знаешь, сам факт, что она выглядит именно так, внушает оптимизм. Раньше ее разум не создавал даже застенков: все попросту проваливалось в черную дыру, и я вообще не могла контактировать с Ниной. А сейчас наметился небольшой прогресс. Я надеюсь, со временем ее состояние улучшиться. А пока я буду продолжать общаться с ней – в реальности и в снах. Я решила, что тебе надо быть в курсе, на тот случай, если ты захочешь ее навещать.
– А как же иначе! – подтвердил я, пытаясь справиться с шоком.
Когда Сидни была в заключении у алхимиков и подвергалась пыткам, ее разум оставался достаточно сильным, и мы могли осуществлять связь на уровне сновидений. Какую же психическую травму получила Нина, если она до сих пор так сильно страдает?
Неужели подобное будущее подкарауливало и меня, продолжай я использовать магию духа?
– По-моему, ей крайне полезно общение, – неуверенно добавила Соня. – Ты способен ей помочь, Адриан, но некоторых тем надо избегать, пока она не поправится. Никаких несчастливых финалов и прочих неурядиц.
Ей незачем было это мне объяснять, потому что я уже и так все понял. Если Нина узнает о том, что Оливия погибла, она вряд ли выздоровеет.
Я кивнул и отступил от окошка каменной тюрьмы.
– Я рад снова видеть тебя, Нина. Мне нужно многое тебе рассказать. И очень многое касается твоей сестры Оливии. Кое-что… прямо потрясает. – Я улыбнулся, вспомнив о Деклане. – Думаю, тебе захочется все услышать из первых уст, поэтому возвращайся побыстрее, ладно?
Но Нина как будто окаменела.
– Ей нужно время, – прошептала Соня, мягко прикасаясь к моему плечу. – Но она тебя услышала, Адриан, поверь мне.
– Спасибо, что нашла меня, – произнес я.
Посмотрев на Соню, я вдруг понял, что если бы она узнала про Деклана, то в ней бы, несомненно, запылал профессиональный интерес ученого.
Еще в «Диких соснах» я заподозрил, что дух, пропитавший малыша, является панацеей, которую Соня так жаждет получить в своих исследованиях. Она же вечно экспериментировала с различными вакцинами и образцами. А если бы она увидела Деклана, то наверняка бы добилась невероятных успехов… но ведь именно такого варианта Оливия и хотела избежать.
Поэтому она и погибла.
– Что случилось? – спросила Соня, поймав на себе мой взгляд.
Я печально усмехнулся:
– Ничего. Только миллион дел навалилось.
– Еще бы! Сочувствую тебе и не буду тебя задерживать. Просто я решила сообщить тебе о состоянии Нины и предложить тебе с ней поговорить.
– Все в порядке, – произнес я, приобняв Соню. – Буду к ней наведываться. Позвони, когда она придет в себя окончательно.
Греза рассыпалась, и я вернулся в собственный сон – и проспал почти до полудня. После пробуждения последовала обильная
