Ведь они удлинялись тысячелетиями.
«И где-то среди них прячется Шалев. Кто-то должен знать, где именно».
Рыцари провели в Кейвсайде несколько часов, прочесывая улицу за улицей, с каждой минутой чувствуя, как нарастает возмущение их присутствием. Перебывав во всех подземных притонах, заглянув в самые дальние углы самых сомнительных таверн, они не обнаружили ничего, кроме отбросов человечества. Следуя наставлениям императора, они шли по улицам не скрываясь, открывали любую дверь и входили, куда им было угодно, – чтобы все, кому было что скрывать, знали об их присутствии и боялись.
Двери таверн они открывали пинками, подозрительных хватали за горло и прижимали к стене. В темных переулках кое-кто пытался свести счеты с зарвавшимися Рыцарями – напрасно: те на все отвечали короткой и жестокой расправой, по крайней мере Тейн и Вулдон. Лан предпочитала закрывать на это глаза и дралась, только когда кто-то угрожал ей непосредственно.
И пока Лан, Тейн и Вулдон делали грубую работу, Фулкром снова и снова задавал одни и те же вопросы подпольным главарям.
Он повторял:
– Где прячется Шалев?
Один, полупьяный, отвечал ему так:
– Да пошли вы, придурки, нефиг вламываться сюда просто так и творить тут, что захотите.
Толстая тетка, торговка ножами:
– А я откуда, на фиг, знаю?
Душегуб, бывший дикарь:
– Вы сердить здесь людей, они вас ответить.
Изысканный джентльмен, знававший лучшие времена:
– Вы здесь непопулярны. Не перегибайте палку, не то они вам ответят, – если бы вы знали, куда смотреть, то и так бы уже поняли, что они готовы вернуть себе свой город.
Час от часу огорчение Фулкрома росло, и даже Рыцари начали понимать всю бессмысленность своей попытки. Никто ничего не знал о Шалев, а если кто и знал, то с ними делиться не собирался. Каждый раз, потеряв очередную ниточку, Фулкром закрывал глаза и мысленно представлял себе, как он доложит императору о постигшей их неудаче. Угрозы, подкуп, даже далекие от утонченности методы Вулдона не дали никаких результатов. А все потому, что у людей внизу была теперь надежда, – им подарила ее Шалев, а они взамен отдали ей свою верность.
Стоило ли удивляться, что кейвсайдеры не спешили сдавать ее властям, как бы их ни стращали и как бы на них ни давили.
Фулкром вынужден был признать: жизнь здесь, внизу, стала заметно легче с тех пор, как он был тут в последний раз. Меньше стало вони, люди уже не жили на улицах, как раньше, – бездомных вообще не осталось, да и вопиющей бедности, с которой он привык ассоциировать эти места, тоже больше не было.
Навстречу им то и дело попадались подозрительные тачки с овощами: морковью, кабачками, картофелем. Откуда у них здесь такие продукты, когда на них и во внешнем городе цены выше некуда? Когда Фулкром обратился с этим вопросом к владельцу одной из таких тележек, щербатому старику, тот ответил:
– Сами выращиваем, парень. Есть тут у нас культисты, они нам помогают, снабжают всякими семенами.
– Я бы хотел поговорить с ними, – сказал Фулкром.
– Я бы и сам хотел! – засмеялся старик. – Только они нам не показываются, семена передают через третьи руки. Но я не жалуюсь, просто сказать бы им спасибо.
Последний неприятный сюрприз настиг их, когда они уже решили, что хватит с них на сегодня бесполезной работы, и направились по длинной подземной улице к выходу на первый уровень. За ними шла небольшая – человек тридцать – сорок – толпа кейвсайдеров, женщин и мужчин. Они были без оружия и вообще шли в основном молча, только время от времени кто-нибудь из них выкрикивал:
– Вам здесь не рады!
Или:
– Перестаньте к нам приставать, мы ничего не сделали и не заслужили такого обращения.
– Рыцари, оставьте нас в покое.
«Они не понимают, – думал Фулкром. – Да, мы неласковы с ними, но среди них скрывается убийца-психопат, превращающий в ад жизнь обычных, добропорядочных людей наверху. И это, в свою очередь, превращает в ад нашу работу».
