курия.
К ней что, зашла родственница самого императора? На эти деньги можно было купить магазин целиком и всю планету в придачу. И последнее имя такое… странное.
– Я хочу белый. – Лидия Аврелия прервала затянувшееся молчание. Она вынула руку из сканера и одернула манжету рубашки.
– Белый. Конечно, – закивала H?3. – У нас есть замечательные образцы из новой свадебной линейки. Но если они вам не подойдут…
Взмах ладони заставил ее умолкнуть. Улыбка клиентки стала злой, и H?3 еле подавила желание отступить за прилавок. От этой Лидии Аврелии по спине бежали мурашки.
– Свадебный. – Ее взгляд отпустил H?3 и сполз на экран каталога. – Пожалуй, свадебный будет в самый раз. Без датчика слежения, пожалуйста.
* * *
R?505 не любил, когда на него смотрели. Особенно так пристально и вызывающе, как делала патрицианка на скамье напротив. Вся в белом, как на торжество, в побрякушках (как только не боялась бродить одна в темноте?). Руки в татуировках; желтых – выцветших, что ли? Окуляр мигает. И взгляд живого глаза такой неприятный: белесый и холодный как лед. Под таким даже кусок в горло не лез, не то что вино.
R?505 завернул бутерброд обратно в фольгу, сунул бутылку в сумку и поднялся, едва сдерживаясь, чтобы не показать сучке средний палец. За оскорбление гражданина можно было и срок схлопотать. Не дала насладиться сумерками в парке – единственным временем, когда он мог законно выдохнуть и с полчаса сидеть в абсолютном молчании, слушая гул турбин на автострадах вдалеке.
Он двинулся вниз по аллее, вдоль выстриженных кустов и гипсовых чаш, из которых что?то неизменно и пышно росло. Пятна фонарей сменяли друг друга на песке. Летали белые песчаные бабочки. R?505 слыхал, что такие водились в пустынях дальних курий. Питались падалью. И кто их только сюда завез? Придурки, не иначе; думали, что бабочки?падальщицы – это красиво.
Услышав стук каблуков, он обернулся и нахмурился. Патрицианка шла следом. Следила за ним своими отмороженными глазищами. R?505 сплюнул. Она что, издевалась?
Он свернул к каналу и двинулся по мосту между бетонными берегами. Пахнуло тухлой водой и химическими отбросами. Это была окраина парка. Патриции сюда не совались.
R?505 покосился через плечо.
Хвала Юпитеру, дорога оказалась пуста. Только пятна фонарей и быстрые тени бабочек. R?505 поежился. После того как «псов» повязали, он что?то стал слишком нервным. Боялся баб, подумать только…
– Привет, Харон.
Он обернулся.
Патрицианка стояла за его спиной. Лицо ничего не выражало, под глазами залегли мертвые тени.
Харон? Откуда она узнала? Ее что, «псы» послали?
Точно. R?505 похолодел. Заметали следы, как пить дать, и теперь решили избавиться от свидетеля. Сволочи.
Он кинулся вперед, готовый выбить из сучки дух, но она оказалась быстрее. Мелькнула спица, и синий луч едва не рассек R?505 живот.
– Энцо, – пропела она. Шагнула ближе, и налетевший ветер всколыхнул белые юбки. – За сколько ты его продал?
– Не понимаю, о чем…
– Все ты понимаешь.
Спица разрезала воздух перед носом, и R?505 отступил. Нужно было бежать… Или нет, спустить патрицианку с моста, а после свалить из курии.
В раздумьях R?505 сделал еще шаг и ткнулся ногами в низкое ограждение. Колени сами подогнулись, и не успел он сообразить, как завис над бурлящим потоком. Нелепо взмахнул руками – раз, два – и медленно, как в дурном сне, повалился назад.
Патрицианка следила за ним с моста.
Ее лицо было последним, что увидел R?505 прежде, чем воды сомкнулись.
