Но, естественно, идей не было ровным счетом никаких. Я так устала, что мысли в голове путались. Почти двое суток я толком не спала, истощение взяло свое. Я думала, что прилягу лишь на минутку, и сама не заметила, как уснула. И что странно – крепко, без снов.
Скрип двери в камере заставил меня поднять голову с койки. Сквозь крохотное окошко с решеткой помещение освещала луна. Холодно. Где-то капала вода, но не рядом, а словно… в коридоре или карцере, который находился по соседству. Значит, дверь каким-то образом оказалась открыта, хотя я точно помнила, что стражник ее запирал.
Вдруг вспыхнул свет, я прищурилась и закрыла глаза ладошкой, но успела заметить силуэт в дверном проеме. Потом свет погас, и дверь снова закрылась. Вот только тот, кто пришел, остался внутри.
Я почувствовала терпкий, с цитрусовыми нотками запах. Всем существом ощутила его власть. И безошибочно определила, кто мой ночной визитер. Но не произнесла ни слова. С ним всегда было так: лучше молчать и ждать, пока заговорит. Любое слово он обратит против. Еще тогда, двенадцать лет назад, в его присутствии я немного терялась.
Райан рассматривал меня так, словно впервые видел. Рассматривал долго, размышляя о чем-то. Его тяжелый взгляд не предвещал ничего хорошего, и… я немного жалела о том спектакле, что устроила в библиотеке. Нет, конечно, он ничего не забыл. Терпеливо ждал, когда представится случай отомстить. Работал ли он с Вероникой? Знал ли, что представляет собой его жена?
Мне хотелось верить, что нет. В глубине души я все еще надеялась, что Райан – тот, кем я его считала. Но, похоже, он таким не был даже во время нашего романа. Я придумала себе идеального мужчину и до последнего не верила ни в то, что он предал отца, ни в то, что связался с убийцами. Быть может, будь я умнее, Стелла сейчас была бы рядом, а меня окружали не холодные стены тюремной камеры.
– Ты совсем не изменилась, Кайли, – усмехнулся Райан.
Он пересек камеру и сел у меня в ногах. Я инстинктивно отодвинулась от него подальше, что от мужчины не укрылось.
– Хотя, может, я и не прав. Ты стала осторожнее. Чуточку умнее. Хитрее. Признаю, я тебя недооценил.
– Да, я тебя тоже, – мой голос дрожал, но оставался холодным, в нем явственно мелькали нотки презрения. – Мне казалось, у тебя вкус лучше. Взять в жены Лавреско может только конченный идиот.
– Вероника своеобразная женщина. Но в чем-то ты права. Я был идиотом, что променял тебя на нее. Готов, – его губы тронула усмешка, – исправиться.
– Не надейся, Райан! Ты сможешь ко мне прикоснуться лишь в случае, если я буду мертва.
– Ну зачем же так радикально, Кайли? Мы ведь взрослые люди. Есть более… простые способы сделать тебя послушной девочкой. Для начала хочу сообщить тебе, что я могу в два счета тебя отсюда вытащить. Просто представь, никакой камеры, жесткой койки. Номер элитного отеля, белые простыни, кофе в постель от приветливого персонала. Тебе должен понравиться один местный гостиничный комплекс.
– Мне и здесь неплохо. Можешь засунуть…
Райан прервал меня коротким жестом.
– И второе – Стелла. Девочка тебе нужна. Девочка у моих людей. Вы сможете встретиться, лишь если я вытащу тебя отсюда. Решай, Кайла.
– Что решать? – от волнения у меня пересохли губы. Глаза Райана заблестели, когда я их облизнула, и мелькнуло нехорошее подозрение – может, он пьян?
– Насколько сильно ты хочешь снова встретиться со своей очаровательной приемной дочуркой. Я предлагаю тебе выйти из этой камеры, поселиться в роскошном отеле вместе с девочкой и помочь мне в моем расследовании. А взамен… я хочу тебя. Здесь, сейчас.
– О, полагаю это будет очень быстро, – сказала я прежде, чем успела подумать.
Райан сделал одно стремительное движение. Я оказалась прижата к стене и каждой частичкой ощутила холод, идущий от нее. Райан впился в мои губы, и поцелуй больше напоминал укус. Но сколько воспоминаний он породил! От одного прикосновения, пусть и намеренно грубого, я на время снова стала девчонкой, ничего не знающей об отношениях. Рядом с Райаном сложно было быть другой.
Сейчас я была ошеломлена. Устала от погони, от бесконечных и бесплодных попыток собрать воедино все кусочки мозаики. И на сопротивление не хватило сил, а потом, когда напор ослаб и жестокость постепенно превратилась в настоящий поцелуй, я сдалась. Не стала противиться, когда его руки начали расстегивать рубашку, позволила обнажить плечи и поежилась от холодного ветерка, коснувшегося кожи.
