Райан распустил мою косу, медленно, одну за другой, вынимая шпильки. Самодовольство на его лице заставляло меня кипеть от злости! Но я молчала, сосредотачиваясь на том, что отвлекало. На ощущениях. Он, несомненно, обладал огромным опытом и… желанием. От мимолетного касания пальцев я чувствовала дрожь и прохладу. Но за прохладой прикосновения тут же следовал жар от желания. Чего было больше, я не знала.
Еще пару минут назад койка казалась мне узкой и твердой, а теперь я даже не почувствовала ничего. Весь мир сосредоточился на Райане. Я этого не хотела! Но воспоминания вкупе с желанием почувствовать что-то кроме напряжения сделали свое дело.
Он расстегнул рубашку. Мой взгляд скользнул по рельефному торсу, к ремню брюк. От мужчины не укрылся мой взгляд. Он криво усмехнулся и наклонился, удерживая вес тела на руках. Сильные мышцы напряглись.
И вдруг он рассмеялся. Не подчеркнуто торжествующе, сексуально, а так, словно я вдруг вырядилась цирковым шутом и станцевала неказистый танец.
– Что тебя так веселит? – Несмотря на попытку придать голосу холодность, он дрожал.
– Ты серьезно готова была спать со мной прямо здесь? За то, что я выпущу тебя из камеры. Ох, Кайла, все же умнее ты не стала. Как и порядочнее. Не удивлен, что ты до сих пор не замужем, но, честно сказать, все эти годы я надеялся в тебе ошибиться. Но ты все так же ведешься на красивых парней и прыгаешь к ним в кровати. Разве что парни стали постарше.
На моем лице, конечно, отразилось все, что я чувствовала. Райан поднялся и небрежными движениями начал застегивать рубашку.
– Не волнуйся, Кайли, я – человек слова. Я выпущу тебя, но лишь при том условии, что ты остановишься в отеле, где я скажу. И какое-то время будешь делать то, что я скажу. Не волнуйся. Это не связано с постелью. Мне нравятся более… недоступные девушки.
Мерзкая горечь не то обиды, не то разочарования явно отразилась у меня на лице, и Райан это заметил. Но почему-то предпочел промолчать, лишь усмешка не сходила с его лица все время, что он приводил себя в порядок. Я опомнилась только через несколько минут и наглухо застегнула все пуговицы. С разворошенной косой вот только уже ничего нельзя было сделать. Поэтому я просто распустила волосы.
– Поднимайся, – скомандовал Райан. – У меня не так много времени. И я еще мечтал поспать хоть пару часов.
Это чем же он таким занимается, что почти не спит. Выслеживает бывшую любовницу?
– Я хочу увидеть Стеллу. Иначе я никуда с тобой не пойду.
Мужчина тихо выругался.
– Нет, Кайла, условия здесь ставлю я, понятно? Ты пойдешь со мной в отель и будешь вести себя как послушная смирная девочка. А потом поговорим о том, как ты встретишь свою приемную дочурку.
А он все же не знал. О том, что Стелла его дочь. И в этом мне виделся какой-то знак, вот только неясно, хороший ли. Я направилась вслед за Райаном, прочь из этой камеры. И неотступно меня преследовал вопрос. Что вообще происходит?
– Жди меня здесь, – последовал новый приказ.
Мы вернулись в комнату, где меня допрашивали. Неприятного мужчины там уже не было, его кресло пустовало. Лишь охранник у дверей стоял, не шевелясь, как изваяние. Райан ушел, я села ждать. Заняться было нечем, и я следила за стрелками часов. А потому не сразу заметила, как охранник бесшумно подошел ко мне и сунул под нос конверт.
Я вздрогнула, подняв глаза.
– Что это?
Он молчал, все так же протягивая конверт. Интуиция подсказывала, что брать его не стоит, но взгляд уже различил ажурную «К», и я не выдержала. Передав конверт, охранник совершенно невозмутимо вернулся на свое место. Так и не сказал ни слова. И что-то мне подсказывало, что не скажет.
На этот раз в конверте было не только письмо, но и что-то довольно тяжелое. Сердце забилось быстрее. Я достала сначала записку.
«Некоторым мужчинам не стоит оставлять наследников, ты со мной согласна? Он забрал то, что ему не принадлежит. Риггинс- лейт, 24. Там всего лишь няня, но если ты хорошо попросишь, я, возможно, помогу устранить и ее. Впрочем, обо всем по порядку.
Ты ведь понимаешь, что мы еще очень далеко от цели? Используй то, что я даю, с умом. Твоя «К», с надеждой на воссоединение семьи».
После этих писем меня всегда пробирал холод. После этого письма – особенно. «С надеждой на воссоединение семьи»… что
