Кухня в особняке напоминала рыцарский зал замков прошлого. Большой, весь в голубых ломаных тенях, с растопленной печью, из которой ручейком текло тепло, массивным старым столом и лавками. В углу, усиливая впечатление, пылился железный доспех, шлем которого украшала брошенная на него подгоревшая с краю тряпка – как видно, ею оборачивали кочергу, когда орудовали в печи.
На стене, вдоль плит, висела потускневшая медная посуда, огромные дубовые буфеты и продуктовые шкафы напоминали кряжистых бегемотов. За столом, наедине с тарелкой омлета сидел Айан. Увидев нас, он отложил вилку, встал и протянул руку:
– Спасибо.
Я ответил на рукопожатие, поинтересовавшись:
– За что?
– Мюр рассказала о вашей передряге и о том, как ты помог ей. Я благодарен тебе за помощь. Старая Академия дурное место.
Надеюсь, она не
– Не стоит благодарности. Она тоже меня выручила.
На кухню с корзинкой куриных яиц вошла пожилая женщина. Тощая как жердь, в черном платье и белом переднике, с убранными под чепец еще прошлого века волосами. В ее лице чувствовалась кровь жителей Ордена Марка, южан с берега океана. На меня она посмотрела с любопытством, глаза у нее были точно у сороки – проворные, живые и внимательные.
А вот Пшенице достался взгляд очень мрачный и не сказать чтобы дружелюбный.
– Ненавидит меня, – сокрушенно пробормотал парень, плюхаясь на ближайший табурет. – Эй! Панайота! Можно нам кофе и что- нибудь поесть?!
В довершение слов он показал руками невидимую ложку, которой запихивает себе в рот невидимую еду. Кухарка уставилась на него рассерженно и уперла руки в бока, а затем отвернулась к плите.
– Что я такого ей сделал? – спросил, ни к кому не обращаясь, Пшеница.
– Она глухая, но не умалишенная, – напомнил ему Айан. – И умеет читать по губам. Поэтому «старая ведьма» и прочие эпитеты были довольно лишними.
– Да я всего один раз!
Дружок Мюр только вздохнул, пошел к кухарке и, тронув ее плечо, улыбнулся. Он на удивление ловко разговаривал на языке глухонемых, и спустя десять минут мы получили омлет, хлеб и кружки с горячим кофе. Точнее, я получил. Пшенице пришлось ждать дольше всех.
Пока мы ели, Панайота мыла посуду, оставшуюся со вчерашнего дня. Айан хотел ей помочь, налить в таз горячей воды из ведра, но женщина ответила отказом.
– Ценит врачей, – доверительно сообщил мне Пшеница с набитым ртом. – Меня бы прямо с руками в печь сунула.
– Ты врач?
Айан пожал плечами, собирая хлебом остатки еды в тарелке:
– Вилли поддержал меня и оплатил учебу в медицинском в Пьентоне. Теперь практикую здесь помаленьку. Людям наших убеждений часто требуется врачебная помощь.
Тут он не покривил душой, и тень, юркнувшая под чепчик Панайоты, в принципе была с ним согласна. Повстанцы вечно взрывают и стреляют. Рано или поздно это им выходит боком, так что хороший врач не помешает.
Мюр влетела в комнату, точно на вихре. На этот раз она была без пальто, в новых темных штанах в светлую полоску и теплом изумрудном свитере. Котелок отсутствовал, а светло-каштановые волосы были собраны на боку в нечто похожее на хвост.
– Ты-то мне и нужен, Итан! Идем. Время поговорить.
Панайота мрачно погрозила ей пальцем и указала на табурет.
– Ой, перестань! – улыбнулась девушка. – У меня молодой организм, позавтракаю позже!
Кухарка сокрушенно покачала головой и, достав из буфета бордовое яблоко, протянула Мюр. Та с серьезной миной взяла, откусила сочную мякоть и начала жевать.
– Яблоки только для избранных, – печально пожаловался Провидению Пшеница.
– Спасибо. Все было вкусно, – поблагодарил я Панайоту, и та, прочитав слова по моим губам, улыбнулась и вручила мне второе яблоко.
– Вот видишь, – сказал Айан Пшенице. – Все довольно просто. Советую тебе учиться налаживать связи с теми, с кем живешь под одной крышей.
