Но даже если миновать узкий канал, крупным кораблям предстоит пройти сложный фарватер, петляющий среди мелей и каменистых клочков суши, на которых расположены следующие линии батарей. Довольно рискованное мероприятие с минимальными шансами на успех. Корабли могут двигаться лишь в кильватерном строю, на самом малом ходу, подставляя борта под выстрелы мощных орудий. Поэтому нашей морской пехоте пришлось штурмовать форты и укрепления береговой обороны прежде, чем крупные корабли осмелились подобраться на расстояние выстрела…
Море блестело на солнце, блики били в глаза, и я щурился, наблюдая за плавным приближением земли. Теперь дирижабль шел вдоль длинного острова Сады Маджоре, внешних ворот Риерты. Района художников, театралов и богатых повес. Здесь много чудесных санаториев, куда приезжают из соседних стран, и отличных пляжей, где летом можно с большим удовольствием плавать на мелководье в чистой воде.
Отсюда уже виден город. Он мало пострадал от войны. Мотория была слишком ценна, чтобы вслепую отправлять снаряды, метать мины да швырять бомбы. Никто не хотел попасть в склады с этой дрянью, случайно уничтожить платформы рудодобычи или того хуже – разрушить единственную фабрику, созданную Баллантайном, человеком, которого уже тогда не было в живых. И кое- какую часть секретов он унес с собой в могилу: вторая фабрика, отстроенная уже после войны, на одном из северных Заброшенных островов, не просуществовала и месяца – взорвалась так, что ее сияние было видно за сотни миль. Риерта тогда уцелела только потому, что Плавник[36] принял на себя весь удар, защитив город от смертоносной волны.
Больше новых фабрик не строили.
Я продолжал смотреть в окно. Белые отвесные скалы западной части Метели, лысая шапка Холма с ярко-голубыми крышами и желтой дымкой яблоневых садов, розовые старинные особняки Академии и Бурса, серо-белая, величественная махина дворца дукса на берегу Совиного канала. За Восточным – темные здания бедных районов, нагроможденных друг на друга в такой путанице, что не всегда можно понять, где начинаются Гетто, где Верхний, а где Прыщи.
За ними, в сизой дымке, едва различимы многочисленные фабрики и заводы Стальной Хватки. Еще дальше находилась Закрытая земля с фабрикой по производству мотории, но из-за заводского смога ее не видно.
Меня отвлек детский смех. Высокая статная дама в прямом серебристом платье, маленькой шляпке с воздушной вуалью, в дорожных перчатках, уже не молодая, но все еще очень привлекательная, вежливо улыбнулась мне, и я почувствовал в ее улыбке искренность. Встал со стула, легко поклонился, приветствуя леди.
Она подвела к стеклу двух мальчишек лет восьми в костюмчиках моряков, с бескозырками на светлых волосах. Дети стали с восторгом разглядывать окрестности.
А посмотреть было на что. Выходя через Рукав Матрэ, чадя двумя трубами, неуклюже полз бронепалубный крейсер старой модели. Мы прошли прямо над ним, а затем над тяжелыми орудийными башнями форта береговой обороны. Город на Садах Маджоре подступил к нему вплотную, поднялся крышами прямо под терракотовые крепостные стены, тесня их, желая скинуть в море.
Акватория внешних островов была забита кораблями. Все они стояли на тихой воде, за Камнем, ожидая своей очереди на прохождение Рукава.
Дирижабль неуклюже начал разворачиваться, повернув нос к проливу Дукса, и звук двигателей изменился, мы пошли еще медленнее.
Солнечные лучи до самого дна пронзали толщу ярко-зеленой воды, наполовину пресной, наполовину морской. И благодаря им возле Обелиска был виден лежащий на дне левиафан – искирский линейный корабль, уничтоженный при освобождении Риерты. Он во время боя ушел с фарватеpa, оказавшись рядом с мелью, и, так как здесь не мешал судоходству, мало кого интересовал – его не стали поднимать, и теперь над водой торчал лишь топ мачты, который облюбовали местные чайки.
Теперь мы шли вдоль пролива Дукса. Он весь был заполнен лодками, катерами, гондолами и маленькими колесными пароходами. Я любовался Академией, одним из самых красивых районов Риерты. Чистота, уют, прямые светлые улицы, розовые дома, синие крыши, каштановые парки, вишневые сады, алебастровые арочные мосты – диаметральная противоположность Старой Академии, заброшенной территории, которую теперь превратили в цирк уродов.
Точнее, в логово.
Сейчас острова, на котором оно находилось, видно не было, мы снизились, и Старая Академия, а также самый большой мост в мире – Железный гигант – оказались скрыты за башнями древних колоколен и шпилями зданий.
О Старой Академии ходит много слухов, наши газетчики обожают писать, что там творится. Чуть ли не еженедельно обязательно появляется какая-нибудь заметка о том, как благородную прекрасную леди-путешественницу, отправившуюся туда, сожрало чудовище, похожее на гориллу, а ее молодой человек застрелился от горя. Ну или еще какую-нибудь чушь. Как раз для того, чтобы обсудить ее за пятичасовым чаем вместе со своими знакомыми.
